Луцилия приветствует Сенека!
Я вынес все, что терпит лишь атлет:
Сперва в пути прошел сквозь грязи реки,
Затем — сквозь пыль тоннеля, как сквозь склеп.
Нет ничего длинней, чем тот застенок
Среди горы (обвалится — и крах…).
Клубится пыль с дороги и со стенок,
И факелы — темней, чем самый мрак.
Я был тоннеля гнусностью подавлен…
Ты знаешь: я не очень терпелив,
Далек до совершенных и подавно,
Но здесь, душа любого заболит.
Но, стоило увидеть проблеск света,
Душа моя воспрянула сама.
Я начал рассуждать: чем хуже этот
Тоннель, чем наши старые дома?
Нет разницы, что упадет на груди
Людей, чья жизнь в мгновение уйдет…
Как слеп наш страх: он видит лишь орудья
Убийства, хоть важней его исход.
Ты думаешь, что я, как всякий стоик,
Не верю в сохранение души,
Раздавленной под тяжестью? Не стоит
Нам, в заблужденьях путаясь, спешить…
Как задушить нельзя открытый пламень,
Как воздух не пронзает острие,
Так для души обвалы — не экзамен,
Она найдет прибежище свое.
Душа бессмертна иль она — как свечка,
Задутая дыханием ветров?
Что смерти неподвластно, то и вечно —
Душа не погибает.
Будь здоров.
