[1]
Я помню золотые годы,
Когда в объятиях природы,
Свободный от мирских сует,
Я издали смотрел на свет
И отвергал его зазывы.
Тогда Поэзии порывы
Теснилися в душе моей,
Я весь был в ней, я жил для ней.
Я помню золотые годы,
Когда с беспечностью свободы,
В разливе полном бытия,
Мечтой переносился я
В края Италии заветной, —
И дни мелькали незаметно;
Тогда я счастьем был богат, —
Его Виргилий и Торкват
Мне напевали, навевали…
Но эти годы миновали,
И что от них осталось мне? —
Воспоминания одне!
И вот теперь у них на тризне,
Ненужный гражданин отчизны,
С охолодевшею мечтой
Сижу безродным сиротой.
[2]
Бородино! Бородино!
На битве исполинов новой
Ты славою озарено,
Как древле поле Куликово.
Вопрос решая роковой —
Кому пред кем склониться выей,
Кому над кем взнестись главой, —
Там билась Азия с Россией.
И роковой вопрос решён:
Россия в битве устояла,
И заплескал восторгом Дон,
Над ним свобода засияла.
Здесь — на полях Бородина —
С Россией билася Европа,
И честь России спасена
В волнах кровавого потопа.
И здесь, как там, решён вопрос
Со всем величием ответа:
Россия стала как колосс
Между двумя частями света.
Ей роком отдан перевес,
И вознеслась она высоко;
За ней, пред нею лавров лес
Возрос, раскинулся широко.
[3]
Природа по себе мертва.
Вне сферы высшего влиянья
Безжизненны её созданья:
Она — зерцало божества,
Скрижаль для букв Его завета;
Ни самобытного в ней света,
Ни самобытной жизни нет.
Она заемлет жизнь и свет
У сфер, не зримых бренным оком.
Воображение — дитя,
Но если, крыла распустя,
В своём парении высоком
Оно проникнет в глубь небес
И там — в святилище чудес —
У самого истока жизни,
За гранью мертвенной отчизны,
Упившись жизнию, творит
По дивным образцам небесным,
Всегда высоким и прелестным,
И даст своим созданьям вид
Полуземной, полунебесный,
И душу свыше призовёт,
И эту душу перельёт
В свой образец полутелесный,
Полудуховный, — он пройдёт
Из века в век, из рода в род,
На мир печальный навевая
Таинственную радость рая.
