Распахнулись тяжелые двери тюрьмы
И, согретый цветущей весною,
В царство слез и неволи, позора и тьмы
День ворвался победной волною.
«Ты свободен, иди!» — сторожа говорят,
С рук и ног моих цепи снимая,
И нежданному счастью безумно я рад,
Как дитя, и смеясь и рыдая.
«О, скажите, молю я, не лживый ли сон
Обманул мою душу мечтою?
Неужели я вправду отныне прощен,
Не смеетесь ли вы надо мною?..»
Но у ног моих звенья разбитых цепей,
А в лазурной дали, за дверями,
Чуть виднеется берег отчизны моей,
Там, где море слилось с небесами!
Завтра парус косматый, по бурным волнам
Легче чайки летя и мелькая,
Унесет меня вновь к незабвенным полям
Дорогого родимого края!
Но… что сталось с проснувшимся сердцем моим?
Отчего на тюремном пороге
Вдруг поник я челом и стою, недвижим,
В непонятной душевной тревоге?..
Что за сила влечет меня снова назад?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
О, прости меня, бедный товарищ! Прости,
Что в восторге забыл о тебе я,
Что забыл я о том, с кем на общем пути
Шел я, злобой к врагу пламенея.
Нет, не сдамся я царству позора и тьмы, —
Верь, о брат, не изменит рука мне,
И над морем, где высились стены тюрьмы,
Не останется камня на камне!
Я иду, но иду не один, и с собой
Уношу я с тоской затаенной
Твой страдальческий образ, твой кашель глухой
И рыданья души оскорбленной…
