Если выйдет мне за счастье наше мучиться,
и закружится лихое воронье, –
пусть опишут недвижимое имущество,
пусть опишут недвижимое мое.
Пусть опишут под истлевшими навесами
дом наш старый, и с велосипедом хлев,
и вокруг – ромашки тихими невестами,
и собаку, что подходит осмелев.
Пусть опишут шкаф с прочитанными книжками,
все, что грузно, – стол, тулуп без рукава,
гирю, ту, что поднимали мы мальчишками,
в лямку белыми зубами – раз и два!
Если выйдет мне за нашу правду мучиться,
пусть окинут строгим глазом бытие,
пусть опишут недвижимое имущество,
заберут все недвижимое мое:
боль-тоску, которой тридцать лет хлопочется,
слов, тобой давно забытых, вечный след,
этажи, чуланы, рамы одиночества
и – воздушных замков движущийся свет…
