Качания фонарей
Белый круг ночной эмали,
Проржавевший от бессонниц
И простудного томленья
Перламутровой луны,
Плыл, качаясь, в жёлтом ветре,
И крылом летучей мыши
Затыкал глазницы дому.
Темнота весенних крыш!
За окном рябые лужи,
Запах лестницы и кошек
(Был серебряный булыжник
В золотистых фонарях).
А за стенкой кто-то пьяный,
В зимней шапке и галошах,
Тыкал в клавиши роялю
И смеялся.
Новая Голландия
Запах камней и металла,
Острый, как волчьи клыки,
– помнишь? –
В изгибе канала
Призрак забытой руки,
– видишь? –
Деревья на крыши
Позднее золото льют.
В Новой Голландии
– слышишь? –
Карлики листья куют.
И, листопад принимая
В чаши своих площадей,
Город лежит, как Даная,
В золотоносном дожде.
Наше небо — ночная фиалка
Наше небо – ночная фиалка
Синевой осенившее дом,
Вьётся полночь серебряной галкой
У моста над чугунным ребром.
Наши тучи теплы как перины,
Эта скука – удел городам…
Листопад золотой балериной
Дни и ночи летит по садам.
Наши люди забыли о чести,
Полюбили дешёвый уют,
И, мечтая, о призрачной мести,
Наши дети угрюмо растут.
– Вы сегодня совсем, как бараны –
Дураки, подлецы, наркоманы.
Мрачный гость
Мои друзья – герои мифов.
Бродяги,
Пьяницы,
и воры.
Моих молитв иероглифы
Пестрят похабщиной заборы,
Твердя своё
Баранам, прущим на рожон,
Стихи размеренной команды –
Такие песни не для жён.
– Здесь есть мужья…
– Но есть ли мужи?
(Мой голос зычен, груб и прям.)
Дорогу мне!
Не я вам нужен!
Я не пою эпиталам!
Ноктюрн
Когда перестанет осенний закат кровоточить
И синими станут домов покрасневшие стены, –
Я окна раскрою в лиловую ветренность ночи,
Я в двери впущу беспокойные серые тени.
На ликах зеркал, драпированных бархатом пыли,
Удвою, утрою, арабские цифры тревоги.
И в мерно поющей тоске ожидания милой
Скрипичной струной напрягутся ночные дороги.
Придёшь – и поникну, исполненный радости мглистой,
Тебе обречённый, не смея молить о пощаде;
Так в лунном саду потускневшее золото листьев:
Дрожащие звёзды лучом голубым лихорадит.
О предзакатная пленница
Ноктюрн
Песня легионеров
Осень
Осень.
Босая осень
В шкуре немейских львиц,
В перьях их медных сосен
(Стрелы Стимфальских птиц).
Ветер монеты сеет…
Осень.
Даная.
Миф.
Гривы садов лысеют.
Ржёт полуночный лифт.
Предрассветное пробуждение
Час чердачной возни:
То ли к дому спешат запоздалые мыши,
То ли серые когти
Рассвета коснулись стены,
То ли дождь подступил
И ломает стеклянные пальцы
О холодный кирпич,
О худой водосток,
О карниз.
Или просто за тридевять стен
И за тридевять лестниц
Скупо звякнула медь,
Кратко щёлкнули дверью –
Незнакомый поэт
На рассвете вернулся домой.
Пустынные улицы мглисты
Пустынные улицы мглисты,
А ветер осенний певуч,
Поблекшие вешая листья
На туго натянутый луч.
У осени – медные луны,
А лунная зелень – горька –
Зелёные горькие струны
Ночами висят с потолка.
В звенящие ночи не спится,
Луна заливает постель,
В глазах небылица клубится,
В окне – золотая метель.
Розами громадными увяло
Розами громадными увяло
Неба неостывшее литьё –
Вечер, догорая за каналом,
Медленно впадает в забытьё.
Ярче глаз под спущенным забралом
Сквозь ограды плещет листопад –
Ночь идёт, как мамонт Гасдрубала –
Звездоносный плещется наряд.
Что молчат испуганные птицы?
Чьи лучи скрестились над водой? –
В дымном небе плавают зарницы,
Третий Рим застыл перед бедой.
Так не крадутся воры
Тучи. Моржовое лежбище булок
Тучи. Моржовое лежбище булок.
Еле ворочает даль.
Утром ущелье – Свечной переулок
Ночью – Дарьял, Ронсеваль.
Ночью шеломами грянутся горы.
Ветры заладят своё –
Эти бродяги, чердачные вороны,
Делят сырое бельё.
Битой жене – маскарадные гранды
Снятся.
Изящно хотят. –
…………………………
Гуси на Ладогу прут с Гельголанда.
Серые гуси летят.
Триумф
Тяжкой поступью входят трибуны
Легионов, закованных в медь.
На щиты, как осенние луны,
Издалёка приходят глядеть.
Впереди – ветераны: легаты
консулаты заморских полков.
Еле зыблются тёмные латы
Над сверкающим вихрем подков.
И смятенно следят иностранцы,
Как среди равнодушных солдат,
Молча шёл Сципион Африканский,
Окружённый друзьями, в сенат.
Эль-Дорадо
– Эль-Дорадо!
– Эль-Дорадо!
Неужели ты не рада
Звонким жертвам листопада –
Ярким трупикам дорад.
– За ограды,
За ограды!
Рвутся мёртвые дорады.
– Эль-Дорадо!
– Эль-Дорадо!
В клетках бьется листопад!
Что это, лай ли собачий
– Что это, лай ли собачий,
Птиц ли охотничьих клёкот?
– Кто-то над нами заплачет,
Кто-то придёт издалёка.
– Взвоют ли дальние трубы?
– Воют!
Но только впустую:
Умерших, в чёрные губы
Белая ночь поцелует.
– Настежь распахнуты двери?
Близится дымное «завтра».
– Что там?
– Толпятся деревья!
– Любятся бронтозавры?
Ночь на исходе
Ночь на исходе
По крышам шагают тучи.
Шлёпают жабы – это
Старух покидают сны.
Кошки канючат,
Звенят доспехи –
Сны покидают детей.
Я нечаянно здесь
Я нечаянно здесь – я смотрел
В отраженья серебряных крыш
И совсем от весны заболел,
Как от снега летучая мышь.
Захотелось придти и сказать:
– Извини, это было давно, –
И на небо рукой показать,
И раскрыть голубое окно.
– Извини, это было давно…
Я не знал, отчего проснулся
Я не знал, отчего проснулся
И печаль о тебе легка,
Как над миром стеклянных улиц –
Розоватые облака.
Мысли кружатся, тают, тонут,
Так прозрачны и так умны,
Как узорная тень балкона
От летящей в окно луны.
И не надо мне лучшей жизни,
Сказки лучшей – не надо мне:
В переулке моём – булыжник,
Будто маки в полях Монэ.
Я так давно не видел солнца
Я так давно не видел солнца! –
Весь мир запутался в дождях.
Они – косые, как японцы –
Долбят асфальт на площадях.
И сбросив с крыш кошачьи кланы
Искать приюта среди дров,
Морские пушки урагана
Громят крюйт-камеры дворов.
Эпилог
Тяжёлое эхо
Глотало потоки прозрачного смеха,
И снова надолго все смолкло потом,
И ночь наступила,
Не слышал никто,
Как пел и смеялся
В безрадостной мгле
Последний, быть может,
Поэт на земле.
Серебряный Корвет
Город-рыболов
(этюд)
Дремлет,
Закинув в небо
Колокольни —
Удочки —
И ловятся звезды, зеленые и синие,
И ловится луна желтая, медная, лимонная.
Хочешь — уйдем, знакомясь
Хочешь — уйдем, знакомясь,
В тысячу разных мест
Белые копья звонниц
Сломим о край небес.
Нам ли копить с тобою тревоги,
Жить и не жить, боясь
Станем спокойно среди дороги,
Плюнув на талую грязь…
Как не крадутся позорные волки
Как не крадутся позорные волки,
Звонко ступает конь.
Это расправил город
Каменную ладонь.
Дрогнул сырой гранитной грудью,
И отошел ко сну,
Тихая ночь, кругом безлюдье,
В городе ждут весну.
Розами громадными увяло
Розами громадными увяло
Неба неостывшее литьё:
Вечер,
Догорая у канала,
Медленно впадает в забытьё.
Ни звезды,
Ни облака,
Ни звука –
В бледном, как страдание, окне.
Вытянув тоскующие руки,
Колокольни бредят о луне.