Одно лицо — простудным жаром
Горит, когда потухло всё,
Когда на улицах кошмары
Ревут, как бешеный осёл.
Когда темно, как блеск стекольный,
Одна мечта всегда светла:
Идти к Никольской колокольне
И, молча, бить в колокола…
Пускай в ушах — дыра сквозная,
Пусть каждый дом — насквозь пробит!
— За что? — За всё!
— Зачем? — Не знаю,
Но только бить, и бить, и бить!
Цвет свернувшейся крови
Цвет свернувшейся крови — флаги.
Звёздное (небо ли?) — решето.
Небо — обёрточная бумага.
Небо — обветренное желто.
Полон мир электрической желочи.
Этот металл для зубов — луна.
Этот, светлее трамвайной мелочи,
Город — (Люстра-полис) — страна.
Моторы (синхронные и асинхронные)
Тысячеватный поспел виноград.
Это — смеющийся над влюбленными —
Питер — Петер — и Ленин — град.
Чуть небо становится блёклым
Чуть небо становится блёклым,
И тени на крыши сойдут, —
Каналы, как тёплые стёкла,
В объятиях город сожмут.
И бродит над куполом ночи
Луна голубая, тиха,
Как будто невеста, и хочет
Найти своего жениха.
Колокольный звон
(Звон колоколов Никольского собора)
Лунный колокол бьет неумолчно,
И в урочные, видно, часы,
Как танцует под куполом ночи
Золотой колокольный язык.
Отупевший от страшного звона,
Обезумевший, ветер кричит,
Что на небо приклеен червонец
Или бронзовый греческий щит.
И при розовом блеске зарницы
Булавами изогнутых шей
Бьют громадные медные птицы
В барабаны оглохших ушей.
Бел
Бел. бел.
Даже слишком изысканно бел
Мел колоколен.
Мел. Мел.
Пересыпанный звёздами мел,
Лунной ночью изнеженный мел —
Город сказочно болен.
Да. Да.
Колья брошены — кол н; кол.
Сухо щелкают: кол ; кол.
Глухо замер — кол у кола
Около колокола.
Нет. Нет.
Руки скрещены: крест на крест.
Медно-огненный день воскрес,
Просыпаться садам окрест.
Белая ночь
Улетает солнечная птица,
Бросив ветру пепел облаков.
Полночь мая — белая синица,
Майский город — храм без потолков.
Отцвести, как яблоко, и мне бы,
Улететь, куда глядят глаза,
Раз упала, брошенная небом,
Золотоволосая звезда!
Раз она хотела быть холодной,
На луну предутренних озер
Вой, поэт! Ты тоже пес голодный!
В брюхе — лед, а в голове — костер!
Вечерний воздух чист и гулок
Вечерний воздух чист и гулок,
Весь город — камень и стекло:
Сквозь синий-синий переулок
На площадь небо утекло.
Бездомный кот, сухой и быстрый,
Как самый поздний звездопад,
Свернув с панели каменистой,
На мой “кис-кис” влетает в сад.
Старинным золотом сверкая,
Здесь каждый лист — луны кусок:
Трубит октябрь, не умолкая,
В свой лунный рог…
Облаков золотая орда
Облаков золотая орда
Ждёт пришествия новой зари.
В предрассветных моих городах
Золотые горят фонари.
Далеко, далеко до утра,
И не знать опьяневшим от сна,
Что сегодня на синих ветрах
По садам пролетела весна.
Лунный город фарфоровым стал,
Белоснежным подобием глин —
Не китаец в лазурь расписал
Сероватый его каолин.
Нет, китаец, привычный к вину,
Не откроет его для людей,
Не нарежет лимоном луну
На тарелки ночных площадей!
Но не знать опьяневшим от сна
Чудодейства напитков иных,
И напрасно им дарит весна
Бесполезно-красивые дни.
На заре в опереньи Жар-Птицы
На заре в опереньи Жар-Птицы
Облаков золотая орда —
Наши окна темны, как бойницы,
Неприступнее скал — города
(Где по скверам гнездятся вороны),
Не пестрят цветниками надежд,
Но весна опустилась на кроны,
Словно прозелень древних одежд.
Пусть её — одинокую птицу —
Умножают рядами зеркал
Наши окна темны, как бойницы,
В городах — неприступнее скал.
Notturno I
У луны фарфоровые плечи
Под цветущим огненным зонтом,
И звезда, покинувшая вече,
К ним приникла посиневшим ртом.
Как блуждают матовые руки
По шелкам туманных кимоно!
У луны неведомою мукой
Тело золотистое полно…
О, Луна! Луна — неосторожна.
В тихой страсти мертвенно-бела,
Вся дрожит серебряною дрожью,
Все поют её колокола.
Романс о луне, луне
— О, луна, луна!
Светоч синих ночей, —
Вечно плыть бы без сна
По теченью лучей.
— О, луна, луна!
Не беги от меня в облака,
Я ведь грустью твоею полна,
— О, луна! — золотая река!
— О, луна! — протяни мне свой луч,
Я спешу на свиданье с тобой,
Где, звеня, твой томительный ключ
Бьёт струёй, как струна, золотою.
— Не беги от меня в облака,
О, луна! — золотая река!
О, луна.
Пассакалья
«Утонув в серебристых туманах,
Дремлет город, рыдает закат —
Так мерцает на дне океана
Золотой электрический скат…»
Ночь легионы
Cнов выводила,
Ночь приносила петь
Медное би’ло —
Тяжелое би’ло —
Лун колокольную медь.
Каменный город —
Дно океана,
Красные зори,
Синие раны —
Спящих баюкает ветер,
Ветер за спящих в ответе.
В пуговицах ночи
Звёзд перламутры,
Ветер хохочет —
Близится утро,
Падают листья
В шорох оваций —
Жёлтые листья
Галлюцинаций.
В Эрмитаже
Когда в серебряных лучах коричневеют крыши,
Я рад тому, чему никто другой не рад:
Что мной изведана тоска о никогда не бывшем,
И вечно-зелен звездный виноград,
Что я тебе был посвящён художником безвестным
И нам не вырваться из сказок никогда,
Где за цепями островков прелестных
Звенят у эллинов косматых города…
А в коридоре мягкий свет и гобелены…
Гомер, воскресший для меня, мне говорит:
Не гибнет Троя из-за прелестей Елены,
Но в преферанс обыгран кем-то Приамид.
Вечер
День уходит, как тореро —
(Белый плащ над синим миром)
Незадачливый тореро!
Он в бою сломал рапиру.
А мощёная арена
Звёздной полнится кадрилью —
На губах у ночи — пена,
В чёрной шее — бандерильи.