Кто прозябал во впадинах бездонных,
кто путался в сетях дорог и тропок,
переплывал заливы и затоны
и сильно поседел от нервотрепок,
кто развивал несчастия как тему,
чтобы потом, эстетов теша стадо,
плешивый эпик втиснул их в поэму,
меня поймет. А больше мне не надо.
Пусть в свой учебник впишет Каллиопа
все это как сюжет для стольных здравиц.
«Он был в Аду! Он победил циклопа!
Да что циклоп — ушел от двух красавиц!»
Семнадцать лет сражений, блуда, бреда.
Над головой не гений — ворон вьется.
Напрасно я послушал Паламеда.
Но кто же знал, что все так обернется?
Не знали люди, боги — не сказали.
(К последним я претензий не имею.)
К чертям вопросы! Выйду на вокзале,
найду почтамт и позвоню Эвмею.
Будь трижды бог, но с воплем «не завишу!»
не позабудешь дом, как ни старайся.
Вот наберу пять цифер и услышу:
«Ты нужен здесь, скорее возвращайся.
Омой стопы от многолетней пыли.
Сын без отца? Но в том твоя вина ли?
Чего ж ты плачешь? Боги позабыли?
Зато родные люди вспоминали!»
Я уезжал весною, нынче — осень.
Одним воспоминаньем память грею…
Скажите Пенелопе: завтра… в восемь…
Пусть приготовит ложе Одиссею.
март 1995