Грузный мужчина в панаме пьёт из пластикового сосуда
газировку и цедит: «А ну-ка пошел отсюда!»
тощему парню с запылённым, дорожным
рюкзаком и ведром, наполненными пирожным.
«Мозг шимпанзе от нашего отличается лишь размером.
Это вот чмо в панаме может служить примером, —
говорит мускулистый брюнет загорелой блондинке-подруге.
Если пример неудачен, то я умываю руки».
«Зверёк обитает в среде, которая ему рада.
А для этого гада подходит…» «Среда Сабурада!» —
подсказывает брюнет и с улыбкой, обнажающей щёлку
между большими зубами, целует подругу в щёку.
Серебристое море не выглядит неба калькой.
Толстощёкий мужчина в панаме кидает в баклана галькой.
Камень не долетает, но, крылья расправив, птица
взлетает на высоту, с которой людские лица
выглядят, как бледные, вялые пятна.
И гордая птица не хочет лететь обратно.
Нет, ей намного приятней, взмывая над как бы спящей,
мелкою рябью моря, птице глаза слепящей,
проноситься, как выпущенная из Смит-энд-Вессона пуля,
покуда прическу волн не взъерошила буря.
1998
