В привычке сердца воровать ты, увы, постоянна.
Не сердце в груди у меня, а кровавая рана.
Сахарны ямки твоих ланит и уста сладчайши,
Фисташки в меду — эти зубки, о, как ты желанна!
Опустишь ресницы — застонут гурии рая,
Выпустишь локон — пери почти бездыханна.
Своей красотой ты святых ввергаешь в неверьс,
Сурьмою бровей затмевая суры Корана.
Когда на прогулку выходишь без покрывала,
В смятении солнце, от гнева луна багряна.
Срывается разум с цепи, впадая в безумье:
Волос твоих цепь безумно благоуханна.
К вину твоих губ и ангел рад пристраститься,
Глазам-виночерпиям чанг и най — не охрана.
Пусть с красотою твоей щедрость сравнится,
Нищий и взгляду будет рад несказанно!
Жизнь Низами одна питает надежда:
Станет слугой твоим он поздно иль рано.
