Газелеокая! На львов охотиться пристало ей —
Тогда и тот, в ком сердце льва, с бедой подружится тесней.
Ресницы-стрелы приподняв, она не спустит тетивы,
Но, даже не взлетев, они мне сердце ранят все больней.
Лицо кумира увидав, я разорвал свою хырку,
Хоть не пригубил я вина, но — что за чудо! — стал хмельней.
Железносердная! Ее я лишь о верности молю,
Мое же сердце из стекла — мишенью служит для камней.
Я вспоминаю целый день восторги сладостных ночей,
Она — считает ночью дни, чтоб кровь мою пролить скорей.
Развалины в себе таят сокровищницу горьких мук,
Она ж — таится, словно клад, в душе измученной моей.
Стремись к любимой, Низами, и к мукам этим притерпись —
Того, кто розу возжелал, не устрашат шипы на ней.
