(Доброму другу и старому товарищу И. Я. Макарову.)
Одинъ я бродилъ по аллеямъ густымъ
Родного лицейскаго сада —
И снова мелькали предъ взоромъ моимъ
Деревья, дорожки, ограда:
Тѣ самыя липы, та ива, тотъ вязъ,
Подъ лиственной тѣнью которыхъ
Такъ сладко мечталось — дремалось не разъ
Подъ ихъ нескончаемый шорохъ.
Но прежнему садъ былъ тѣнистъ и угрюмъ,
По прежнему вѣялъ прохладой
И, полный какихъ-то таинственныхъ думъ,
Нависъ надъ высокой оградой;
И даже тропинка, любимая мной,
По прежнему въ чащѣ терялась,
По прежнему въ ней извивалась змѣёй
И ива надъ нею склонялась.
Глядѣлъ я — въ душѣ всё яснѣй и яснѣй
Прошедшіе дни оживали
И милые образы старыхъ друзей
Опять предо мной возникали.
Они проносились одинъ за другимъ,
Какъ тѣни подъ пологомъ ночи,
Являлись и вновь исчезали, какъ дымъ
И снова глядѣли мнѣ въ очи.
Я сердцемъ встрѣчалъ ихъ, я сердцемъ слѣдилъ
Ихъ мирный полетъ — и, лелѣемъ
Завѣтнымъ прошедшимъ, мечталъ и бродилъ
По тёмнымъ лицейскимъ аллеямъ.
Въ дорогу, въ дорогу! Ужь жизненный путь
Ковромъ предо мной разостлался.
Въ дорогу! Часы за часами бѣгутъ,
А я ещё въ путь не собрался.
Но прежде чѣмъ путь свой избрать я рѣшусь.
Мой путь, не богатый дарами,
Къ кому, какъ не къ вамъ, я душой обращусь?
И я преклоняюсь предъ вами —
Предъ вами, которые, здѣсь до меня
Росли въ этомъ самомъ Лицеѣ,
Здѣсь такъ же мечтали въ саду, какъ и я
И можетъ-быть въ этой аллеѣ;
А нынѣ, во славу родимой земли,
Пропѣвъ пѣсни вѣщія міру,
Въ сырую могилу съ собой унесли
Пѣнокъ и разбитую лиру.
Къ кому я изъ дѣтства стремился душой
И чьи благородныя тѣни
Незримо витаютъ теперь надо мной,
Покинувъ могильныя сѣни.
И ты, возмужавшій въ безвѣстной тиши,
Людей сердцевѣдецъ великой.
Чьё слово проникло въ тайникъ ихъ души
И сдѣлалось думъ ихъ владыкой.
Творецъ «Ревизора», пѣвецъ; Вечеровъ».
Степей поднѣпровскихъ и Сѣчи;
Кто, полнъ вдохновенья, уже былъ готовъ
Начатъ величавыя рѣчи —
И славное имя въ безсмертья скрижаль
Вписавшій чертами созданья,
Въ которомъ улыбка скрываетъ печаль
И смѣхъ заглушаетъ рыданья!
И ты, многодумный поэтъ и пѣвецъ
Пѣвца вдохновеннаго Тасса,
Украсившій барда лавровый вѣнецъ
Цвѣтами съ родного Парнаса.
Поэтъ и пѣвецъ исполина Петра.
Реформъ его славныхъ и плановъ;
Пѣвецъ имъ свершоннаго въ жизни добра,
Невы и полтавскихъ кургановъ!
И ты, живописецъ неправды людской,
Расказчикъ вседневныхъ дѣяній,
Интригъ измельчавшихъ и смѣси смѣшной,
А съ ними и слёзъ и страданій!
Пѣвецъ Малороссіи милой своей,
Съ ея вѣковыми садами,
Гдѣ въ кущѣ черёмухъ поётъ соловей
И вѣтеръ играетъ листами.
Пѣвецъ ея неба, полей и лѣсовъ,
Съ крестами ея у дороги
Надъ прахомъ умершихъ въ пути чумаковъ,
Вдали отъ родимой берлоги!
Широкій путь жизни ужь манитъ давно
Меня на борьбу и тревогу.
Часы прозвучали — и такъ рѣшено —
Въ дорогу, въ дорогу, въ дорогу!
