Черноглазая,
если рассказывать
историю нашей с тобой любви,
то в эту поэму
огромную, как прояснившееся небо,
вторгается в самом начале
старинный немецкий рояль.
Он такой ведь громоздкий, печальный…
Но куда его деть,
любимая!
В памяти,
в памяти нашей тот вечер!
Зелень просилась в окна,
а в затемненной гостиной
исповедовался рояль.
Он такой ведь громоздкий, печальный…
Но куда его деть,
любимая!
И когда-нибудь ты
наиграешь на нем мне ноктюрн
бесконечный, как море, любви.
И волосы наши седые
отразятся, как иней,
в черном лаке его.
