Ау, мой друг, припомни вместе с «башней»
Еще меня, кому не чужды «Оры».
Бывало, гость, я пел здесь до авроры,
Теперь же стал певуньею всегдашней,
Наверно, стал наглей я и бесстрашней,
Что смел вступить в содружеские хоры, —
Так пес дворной, забравшись в гончих своры,
Летит стрелой, чтоб не узнали шашней.
А впрочем, нет: в теперешних напевах
Я — чист и строг, хоть и чужда мне мрачность
И сам в себе не вижу иноверца, —
Но присмирел проказник в правых гневах,
И флер покрыл опасную прозрачность,
Чтоб не смущать доверчивого сердца.
