В венце и в порфире, и в ризе виссонной,
Внезапно покинув чертог благовонный,
Где смирна курилась в кадилах невольников,
Где яства дымились пред сонмом состольников
И в винах сверкали рубин и янтарь,
Где струны псалтирные славили бога,—
На кровлю чертога
Взошел псалмопевец и царь.
Взошел он — пред господом мира и брани
Воздеть покаянно могучие длани
За кровь, пролитую в борьбе с аммонитами,
Взошел примириться молитвой с убитыми —
По воле престолодержавной его
Стоял еще гибнувший окрест Раббава
Весь полк Иоава,
А брань началась ни с чего.
И к небу возвел он орлиное око
И долу склонил: перед взором далеко
Стремилася ввысь синева бесконечная,
И зрелась в ней Сила и Воля предвечная…
Смутился, вниз глянул — и дрогнул…
В саду,
Вся в огненных брызгах, что змейка речная,
Жена молодая,
Купаясь, плыла по пруду…
Ревниво поднявшись кругом вертограда,
Как евнух докучный, стояла ограда;
Ревнивей ограды, шатрами зелеными
Ливанские кедры срослись с кинамонами;
Маслина ветвями склойялася низ;
Все солнцем прогретое, ярко — цветное,
Сочилось алоэ,
И капал смолой кипарис.
Очей от купальщицы царь не отводит;
И вот она на берег смело выходит.
Тряхнула кудрями, что крыльями черными,
И капли посыпались крупными зернами
По гибкому стану и смуглым плечам;
Дрожат ее перси, как две голубицы;
Прильнули ресницы
К горячим и влажным щекам.
Рабыня ей стелет ковер пурпуровый,
Младые красы облекает в покровы,
На кудри льет мирра струю благовонную…
И царь посылает спросить приближенную:
«Кто женщина эта?» И молвит раба:
«Она от колена и рода Хеттии,
Супруга Урии,
Элиама дочь, Бэт — Шэба».
И близкие слуги, по царскому слову,
Красавицу вводят в ложницу цареву,
И только наутро, пред светлой денницею,
Еврейка рассталася с пышной ложницею
И вышла так тайно, как тайно вошла…
Но вскоре царя извещает: «К рабыне
Будь милостив ныне:
Под сердцем она понесла».
И ревностью сердце Давида вскипело;
Задумал он злое и темное дело…
Урию из стана позвал к себе лестию
И встретил дарами, почетом и честию,
И два дня Урия в дворце пировал;
На третий был снова с израильской ратью:
С ним царь, за печатью,
Письмо к Иоаву послал.
Написано было царем Иоаву:
«Приблизься немедля всем станом к Раббаву,
Но ближе всех прочих пред силою вражею
Пусть станет Урия с немногою стражею —
Ты прочь отступи и оставь одного:
Пусть будет он смят и задавлен врагами,
И пусть под мечами
Погибнет и стража его».
И вождь Иоав перед силою вражей
Поставил Урию с немногою стражей,
С мужами, в бою и на брани несмелыми,
А сам отступил перед первыми стрелами
К наметам и ставкам своим боевым.
И вышли из града толпой аммониты,
И были убиты
Урия и отроки с ним.
И горько жена по Урии рыдала,
Но вдовьего плача пора миновала,
И царь за женой посылает приспешников..
Да бог правосудный преследует грешников,
Порочное сердце во гневе разит
Под самою сенью царева чертога,
А господа бога
Прогневал собою Давид.
И бог вдохновляет Нафана — пророка…
Предстал сердцеведец пред царское око
И молвил: «Прийми от меня челобитную,
Яви мне всю правду свою неумытную
И суд изреки мне по правде своей,
Да буду наставлен моим господином…
Во граде едином
Знавал я двух неких мужей.
Один был богатый, другой был убогой…
И было добра у богатого много,
И стад и овец у него было множество,
А бедному труд, нищета и убожество
Достались на долю, и с нивы гнала
Его полуночь, а будила денница,
И только ягница
Одна у него и была.
Купил он ее и берег и лелеял;
Для ней и орал он, для ней он и сеял;
С его сыновьями росла и питалася,
Из чаши семейной его утолялася;
Как дочь, засыпала на лоне его;
Была ему так же любовна, как дети,
И не бы ло в свете
Дороже ему ничего…
Богатый, что лев пресыщенный в берлоге…
Но вот к нему путник заходит с дороги —
И жаль богачу уделить ото многого,
А силою взял он ягницу убогого,
Зарезать велел и подать на обед…
Что скажет владыка и как он рассудит?»
Давид: «И не будет,
И не было казни, и нет
Для этого мужа: кровь крови на муже!»
Нафан ему:
«Царь, поступаешь ты хуже!
Похитил у бедного радость единую
И пролил предательски кровь неповинную:
Урию поставил под вражеский меч
И силой жену его взводишь на ложе!
О боже мой, боже!
Где суд твой, и правда, и речь?
На нас и на чадах они, и над нами!..
Царь, бог возвещает моими устами:
Твое отроча, беззаконно рожденное,
Умрет беззаконно, как все беззаконное…
Тебя охраняя, и чтя, и любя,
Погиб от тебя же твой раб и твой воин…
Ты смерти достоин.
Но сын твой умрет за тебя».
И пал псалмопевец, рыдая, на ложе,
И к богу воззвал он:
«Помилуй мя, боже,
Помилуй! Зане я и прах и ничтожество,
Зане, милосердый, щедрот твоих множество
И милость твоя не скудеет вовек.
Суди же раба твоего благосклонно:
Зачат беззаконно,
Рожден во грехах человек.
Предстал перед суд твой всестрашный и правый
Твой раб недостойный, убийца лукавый:
Воздай мне за зло мое, боже, сторицею,
Казни, но наставь вездесущей десницею!
Наставь меня, боже, на правом пути,
Зерно упованья внедри в маловерце,
Очисти мне сердце,
Душевную тьму освети!»
И долго молил он, рыдая на ложе:
«Помилуй мя, боже, помилуй мя, боже!»
И сын его умер…
С тоской несказанною
Давид преклонился главою венчанною,
Но бог псалмопевца — царя и раба —
Простил, осенив его царское лоно…
Простил: Соломона
Царю родила Бэт — Шэба.
