1
Красные руки, рабочие руки!
Много узнали вы горя и муки,
Много трудились вы ночью и днем
В страшной заботе о «милом», о «нем».
Знать, небеса справедливо решили,
Чтоб эти руки все шили да шили,
Хлеб добывая сперва для одной
Бедной швеи, истомленной, больной,
После — для двух: для нее и ребенка.
Красные руки, бедняжка Оленка!
Повесть твою (в назиданье для дам)
Я неискусным стихом передам.
2
Красные руки, рабочие руки
Шили да; шили, не ведая скуки.
Было ли время снучать, и о чем?
Жизнь для Оленки была палачом.
Жизнь эта душу и тело губила;
Все же Оленка ее полюбила
И не боялась ее, палача,
Швейной машиною бодро стуча.
Если машина в ночи умолкала,
Как ты ее задушевно ласкала,
Доброе сердце пред ней не тая:
«Обе уснем, горемыка моя!»
3
Красные руки несли раз картонку.
Вдруг нагоняет «с работой» Оленку
Барин-красавец. — «Помочь вам, мамзель?
Что вы бежите быстрей, чем газель?
«Знаете, зверь есть такой?» — «Не слыхала…» —
И побежала она от нахала.
Барин — за ней, в переулок, и там
Он прикоснулся к горячим устам,
Красные руки пожал он с любовью.
Гордо Оленка нахмурилась бровью,
Но… чрез полгода (ужасное «но»!)
Было уж то, чему быть суждено.
4
Красные руки его обвивали,
Страстные губы его целовали…
Губы?.. Неловко! Не лучше ль «уста»?
Впрочем, Оленкина повесть проста.
Было бы дико и странно о многом
Здесь выражаться торжественным слогом.
Будем попроще. Не правда ли: да?
Не осмеем мы святого труда?
Труд обольщенной, несчастной Оленин
Весь устремлен был тогда… на пеленки.
Красные руки их шили тайком,
С трепетом, с дрожью над каждым стежком.
5
Красные, руки все больше худели,
Дни проходили, за днями — недели.
Он не являлся. Когда же, порой,
К ней забегал благородный герой,
Холоден был он, не ласков, как прежде;
Не говорил он о сладкой надежде
С ней, «красноручкой», всю жизнь провести;
Мрачно твердил: «Извини и прости,
Если тебе предлагаю, Елена,
Не упадать предо мной на колена;
Неграциозно выходит, друг мой!
Также… и красные руки умой.
6
Красные руки!.. Что может быть хуже?
Ты, словно Гретхен, мечтаешь о муже.
Другом ли, мужем ли буду, о том
Мы объясниться успеем потом.
Прежде всего откровенно обсудим:
Как мы с руками ужасными будем?
Личиком, ножкой и всем ты взяла.
Жаль, что ручонка твоя не бела!
Средства найдутся: лекарства, помады…
Разве с тобой дикари мы, номады?
Им не грешно эти руки иметь…
Будет же плакать. Довольно, не сметь!»
7
Красные руки слезу утирали.
Он говорил: «Мне в театр не пора ли?
Нынче Островского будет «Гроза»…
И убегал. Закрывая глаза
Красной рукою; Оленка стонала.
…Бедная, бедная! Ты и не знала,
Что нищета да мучительный труд
Страх живущи: никогда не умрут.
Глупая! Даже не знала того ты:
Руки белеют всегда без работы.
Руки, как лилии, чисты всегда,
Если не знают святого труда.
8
Красные руки с упорным стараньем
Долго лечили себя «притираньем»,
Чистились, мылись душистой водой:
Так приказал Дон-Жуан молодой.
Сладко жилось москвичу Дон-Жуану.
Как, почему? Объяснять вам не стану.
Но голодала бедняжка моя,
«Красные руки», Оленка-швея.
…Мальчик родился, красавчик — в» папашу…
Верю я слепо в «чувствительность» вашу;
Жаль вам Оленки и жаль сироты?
Мальчик, на свете не лишний ли ты?
9
Красные руки томишь ты собою,
Делаешь мать подневольной рабою,
Грудь истощаешь… А грудь так плоска,
Словно твоя гробовая доска.
Лучше умри преждевременно, птенчик!
Может быть, он разорится на венчик,
Может быть, купит он гробик простой?
…Нет, не ложися в могилу, постой,
Здесь поживи, в этом мире широком,
Будь для «папаши» жестоким упреком;
Но, прижимаясь к родимой груди,
Белые руки ласкать погоди
10
Красные руки, склонясь к колыбели,
С каждым днем больше и больше грубели.
Умер ребенок. За гробом одна
Шла «краснорукая» мать — холодна,
Мрачно сурова. Ей жизнь надоела.
Часто машина стояла без дела.
Бедность просилась: «стук-стук!» у дверей.
«Мне умереть бы пора, поскорей!
Милый придет — озирается букой,
Злобно ругает меня «краснорукой».
Батюшки-светы! Да кем же мне стать,
Чтоб благородные руки достать?»
11
Красные руки остались, чем были,
Койку в больнице «для бедных» добыли.
Нумер седьмой, пред кончиною, вдруг
Стал образцом благороднейших рук.
Смерть приближалась. В мгновения эти
Белые руки повисли, как плети.
«Холодно, спрячь их!» — сиделка твердит,
Нежно Оленка на руки глядит,
Думает: «Боже! Теперь бы он встретил,
Чистые руки сейчас бы заметил,
К сердцу прижал бы меня от души…
Как мои руки теперь хороши!»
12
Белые руки, изящные руки!
К вам подошел «представитель науки»,
Жрец Эскулапа. Пожавши плечом,
Он усмехнулся: «Я здесь — ни при чем.
Даром я бросил собрание наше…»
И — погрузился опять в ералаше.
Некто спросил: «Оторвали дела?» —
«Да, белоручка при мне умерла.
Знал ты ее, как мне помнится? Умер
В злейшей чахотке седьмой этот нумер». —
«Нумер не мой. Невиновен здесь я;
Красные руки имела моя!»
