Тоскует дух, немеет тело,
Непримирим Господь в крови.
Такая птица улетела,
Достойная моей любви…
И вот уже, печальный странник,
Смотрю на голое окно,
Где по ночам играет в гранях
Всё утешительней вино.
Но и вино меня печальней,
Как будто я осиротел,
Между холодными свечами
Мне шепчет, чтоб не пил, а пел…
А как мне петь — когда струится
Такая жалость по душе —
Что был бы кольт — и застрелиться!
Потом в гробу похорошеть,
И пить, и петь, и что мне делать —
Не знаю… Грусть со всех сторон…
Такая птица улетела,
А может, это был лишь сон?
Не трус и не убийца я,
Но не хватает, словно воздух,
Скороговорки «я — твоя!»,
Горячих губ, локтей тех острых,
И тот неповторимый взгляд,
Тот взгляд, божественно-послушный —
Так дети в сумерках глядят,
Следя за молнией…
Послушай!
Я тоже — Твой! Твой — навсегда!
Пока меня земля здесь носит,
Пока в моих глазах звезда,
И просеки одной лишь просьбы:
Храни меня ради Христа,
И милосердна будь ты к боли!..
Твоей тревоги арестант,
Как блудный сын, вернусь с любовью.
Но… похоронный звон по сердцу
И рюмок сладкий перезвон,
И, словно с кровью полотенце,
В то утро лживый небосклон.
Нет сил ни плакать, ни молиться,
Ни утолить печаль в вине —
Такая улетела птица…
Нет! Вот она — горит в огне…
