Перевод В. Бугаевского
(Баллада)
Пред сторожем в полночь рядами могил
Погост распростерся в молчанье
И месяц на плитах холодных застыл
В холодном и чистом сиянье.
Но вот под крестом оживает мертвец…
Где муж, где жена, где старик, где юнец
Встают в одеяниях длинных.
И тянутся, силясь друг друга найти,
И в круг — посредине дороги,
Всем хочется пляску скорей завести,
Да саваном стянуты ноги.
Но кто ж здесь давно от стыда не отвык?
Стряхнуть одеянья недолго — и вмиг
Все саваны сброшены в кучу.
Согнется колено, вихляет ступня,
Осклабится челюсть в гримасе —
Скелет со скелетом столкнется, звеня,
И снова колышется в плясе.
А сторожа корчит неистовый смех,
А бес ему шепчет, наводит на грех:
«Стяни-ка одну из одежек».
Схватил — и тотчас же укрыться спешит
За плотною дверью церковной…
А месяц по плитам холодным скользит
И пляской любуется словно…
Пора, и мертвец то один, то другой
Стихает; за саван хватается свой
И шасть — под землей исчезает.
И только последний вслепую бредет
И щупает воздух: «Здесь где-то —
Чужого из мертвых никто не возьмет»,—
Здесь саван! Он чувствует это.
Вот церковь… Как тронуть священную дверь!
Для сторожа в этом спасенье теперь,
Над ней золотое распятье.
Лишь в саване сон обретется в гробу,
Одежка должна отыскаться,
Он в каменный выступ вцепился, в резьбу,
Он силится наверх подняться.
Предчувствует бедный могильщик конец,
Все выше и выше вползает мертвец,
Как будто на лапах паучьих.
От ужаса сторож в холодном поту,
Швыряет он саван проклятый…
Но кончено все… Зацепясь на лету,
Холст виснет на глыбе стрельчатой.
Тут колокол дрогнул на башне как раз,
Приходит урочный для нечисти час,
Упав, разбивается остов.
Да, эту строку Вы исправили совершенно правильно. Стало быть, Вам удалось где-то найти этот перевод?
Что касается моего источника, то это был точно не журнал. Это был сборник в виде книги. Точнее вспомнить не могу.
Полностью найти не удалось, только четверостишие в журнале, приведенном выше)
Этот перевод — наиболее распространённый. Однако лет сорок назад мне попался сборник стихов с переводом другого автора. Привожу по памяти этот перевод здесь:
И сторож выходит из башни своей,
И в полночь погост озирает.
Округа светла от лунных лучей,
Как в полдень, кладбище сияет.
Но вот поднялась за плитою плита,
Выходят из гроба и этот, и та,
Встают в одеяниях белых.(?)
Все тотчас же за руки, в круг через миг,
Их кисти и цепки, и хрястки.
Бедняк и юнец, и богач, и старик,
Лишь саван мешает им в пляске.
Но так как здесь стыд все не слишком-то чтут,
Одёжки летят с них, и вот там и тут
Лежат на траве в беспорядке.
Всех крючит, всех корчит, стучат без конца
И кисти, и локти, и чашки.
И тычет, и топчет мертвец мертвеца,
Как будто бьют в такт деревяшки.
И хохота сторож не сдержит никак,
И шепчет ему искуситель и враг:
«Поди-ка, припрячь-ка рубашку!»
И сказано — сделано, в башню скорей,
За дверью святой безопасно.
На небе луна всё светлей и светлей,
Нет удержу пляске ужасной…
Но вот затихает то этот, то тот,
И каждый из груды свой саван берёт,
И шмыг — под травой исчезает.
Остался лишь тот, с кем случилась напасть,
Он рыщет, он ищет с тоскою.
Друзья не могли его саван украсть —
Он чует его над землёю!
Он к башне — но дверью святой отражён,
На счастие сторожа вход освящён
Блестящим чугунным распятьем.
Он должен свой саван найти, он найдёт,
Он медлить, он думать не хочет.
В готический выступ вцепился — и вот
Уже по карнизам грохочет.
И сторож, бедняга, свой чует конец…
От выступа к выступу лезет мертвец,
Ползёт, как паук длинноногий.
И сторож не дышит, и сторож застыл,
Он отдал бы холст бесполезный,
Вот саван — и миг этот вечностью был —
За крюк зацепился железный.
Но месяц на небе померк и угас,
И колокол пробил торжественно час,
И вдребезги остов разбился.
Возможно, кто-то подскажет автора этого перевода? Во всём Интернете такую информацию мне найти не удалось.
Вы добыли очень редкий перевод, большое спасибо!
К сожалению, нам не удалось узнать автора и точность текста, но мне подсказывают, что стихотворение взято из журнала «Свойства века: статьи по истории русского искусства барона Николая Николаевича Врангеля», 2001. Может Врангель и есть переводчиком (?).
Кстати, строчка
«Встают в одеяниях белых.(?)»
правильно
«Все в саванах длинных и белых.»