Написана в 27 году
Юпитер, громы мечущий — верим мы —
Царит на небе: здесь на земле к богам
Причтется Август, покоривший
Риму британцев и персов грозных.
Ужели воин Красса, в постыдный брак
Вступив с парфянкой, в вражеской жил стране?
О курия! О порча нравов!
В доме состарились тестя, персов
Царю покорны, марс, апулиец там,
Забывши тогу, званье, священный щит,
Забыв огонь пред Вестой вечный,
Хоть невредимы твердыни Рима?
Опасность эту Регул предрек, когда
Не соглашался мира условья он
Принять и дать пример, что влек бы
Гибель для Рима в грядущем веке,
Коль без пощады, сдавшихся в плен, на смерть
Не обрекли бы: «Стяги я, — молвил он, —
Прибитые к пунийским храмам
Видел, доспехи, что с римлян сняты
Без боя; граждан римских я зрел, кому
К спине свободной руки скрутили; там
Ворота без запоров; пашут
Вновь, разоренные нами, нивы.
Храбрее разве, выкуплен златом, в бой
Вернется воин?.. Вы прибавляете
К стыду ущерб: слинявшей шерсти
Пурпур не может вернуть окраски;
И раз отпавши, истая доблесть вновь
Идти не хочет к тем, кто отверг ее.
Как лань, изъятая из сети,
Бросится в бой, так храбрей тот станет.
Кто, вероломный, вверил себя врагам,
Сотрет пунийцев в новой войне, кто мог
На скрученных руках покорно
Узы терпеть, убоявшись смерти.
Не зная, как бы жизнь сохранить свою,
С войной смешал он мир. О, какой позор!
О Карфаген великий, выше
Стал ты с паденьем постыдным Рима!»
Жены стыдливой он поцелуй отверг
И малых деток, ибо лишился прав;
И мужественно взор суровый
В землю вперил, укрепить желая,
Душой нетвердых, членов сената: сам
Им дал совет, не данный дотоль нигде,
Затем — изгнанник беспримерный —
Быстро прошел меж друзей печальных.
А что готовил варвар-палач ему,
Он знал, конечно. Все же раздвинул так
Друзей, что вкруг него стояли,
Всех, что пытались уход замедлить,
Как будто, тяжбы долгие он решив,
Клиентов споры, суд покидал, спеша,
Чтоб путь держать к полям Венафра
Или в спартанский Тарент на отдых.
Пер. Н. С. Гинцбурга
