1
Уши, главное — это уши!
На ушах побелела кожа.
Зверь-мороз человека душит,
но никак задушить не может.
Где,
к кому прислониться телом,
чем и как разогреть коленки?
Стены улиц в морозном, в белом,
прислонись — и пристынешь к стенке,
Вон прохожий — сосулька просто,
потирает нервозно лапки.
…А куда ж это я в мороз-то,
разве я не такой же зябкий?
Нет на мне меховых доспехов,
нет ни котиковых, ни собачьих.
Есть под кепкою вместо меха
пук волос — полубокс иначе.
И хоть нынче морозец крепкий,
я иду на свиданье в кепке,
я иду папахам назло
на морозе искать
тепло!
2
Лесной, охотничий, зовущий
еловый дым навстречу мне.
И что ни шаг — то пахнет гуще,
как будто двигаюсь к весне.
Костер трещал у тротуара,
у ног нахохленных домов.
И черный чан смолы и вара
повис над красной клеткой дров.
Вокруг огня — толпа в фуфайках,
в разновеликих треухах.
Но у костра пляши хоть в майке —
была бы обувь на ногах!
3
Навстречу,
в снегу утопая по плечи,
машина с метлой и огромной лопатой.
Иду за машиной, никем не замечен.
Найду ли тепло я в сугробах горбатых?
Найду ли его я под снежной периной?
Найду ль на рисунке, оставленном шиной?..
…Его я нашел неожиданно просто:
оно — человек ниже среднего роста.
В железной машине
есть сердце в кабине,
светляк папиросы и фосфор приборов…
Тепло притаилось в машине —
в бензине,
но больше в сто крат —
под фуфайкой шофера.
4
Вместе с хлебным запахом из булочной
в валенках рабочий —
на мороз!
Берзразличный к сутолоке уличной,
он решил позавтркать всерьез.
Пополам руками осторными
разломил надтреснутый батон.
Мягкий пар из булки новорожденной
зачерпнул губами.
А потом,
разогревши челюсти холодные,
зашагал неведомо куда.
…Съели крошки воробьи голодные,
потеплели —
и на провода.
5
Ногами по улице топая чаще,
я встретил почтовый мороженый ящик.
Он льда холоднее, он смерти бледнее,
его разглядел на кирпичной стене я.
Шапчонка на нем из январского меха,
висит козырек, а пониже — прореха.
И в эту прореху я сунул письмо,
писалось оно не холодным умом —
письмо человеческой грустью писалось,
письмо под пальто на груди согревалось,
протиснулось в щель и упало на дно, —
быть может, кого-то согреет оно.
6
Мороз обклеил стекла льдом.
Был телефонный тесен дом.
Здесь телефонный автомат.
на трубке мерзнет ухо.
И вдруг слова,
улыбка,
взгляд
доносятся до слуха.
Ее тепло — в меня втекло.
Пускай облито льдом стекло.
Дышу в стекло. Кружок в стекле.
Моя любовь сейчас в тепле!
7
Эта кровля завода — вроде гриба,
выше гриба — труба.
На таком холоду! А дымит, жива!
У трубы в черном дыме волос
голова.
Я за встречным ларьком
без остатка исчез,
но труба высока, но труба —
до небес!
Я в троллейбус втираюсь,
а дылда в окно
вся
в царапину-щель
мне видна все равно.
Из троллейбуса вылез,
влезаю в толпу —
но и здесь разглядел я живую трубу.
Разглядел и стою,
разглядел и смотрю,
вижу: курит труба, —
дай и я закурю.
…А пониже трубы, в кочегарке,
в поту
кочегары варили в котлах теплоту!
8
Из бани подходят к ларьку торопливо,
в ларьке жигулевское теплое пиво.
Ларек заскорузлый, обложенный льдом,
квадратным окошком он дышит, как ртом.
И пена, и пар из окошка наружу.
Мерцает стекло переполненных кружек,
и ласково льется и неторопливо
в спокойные рты подогретое пиво.
9
Чинят мост. Электросварка.
Там по всем приметам — жарко.
Искры там букетом, градом,
веером и водопадом!
Зло шипя и негодуя,
сталь текла,
стремились струи.
Струи стали
кровью стали.
Тени падали,
вставали,
бились грудью о чугун,
мост гудел в сто тысяч струн!
Небо в синем,
небо в ярком,
небу тоже стало жарко!
10
Я город прошел от конца до начала,
сжимался в термометре ртутный червяк.
Но встречи любовь, как всегда, назначала,
и я под часами умерил свой шаг.
Секундою позже — я взял ее руки,
минутою позже — мы шли не спеша.
Колючий, певучий, живучий, упругий,
я просто оттаял — вода на ушах!
Хотелось вдохнуть освежающий иней,
сдрать с себя кепку, надеть на забор!
Хотелось прижаться к стелкяшке-витрине,
кататься с детишками с горк и с гор…
Казалось нелепым безлюдие улиц.
Сегодня жара! Не погода, а пляж!
Такое — на редкость в зеленом июле,
такое за редкостью — сдать в Эрмитаж!
Смотрите, продрогшие шапки и шубы,
откиньте меха с приютившихся глаз, —
я друга целую в зажженные губы,
хотите, возьму поцелую и вас?!
Смотрите, я выступил против мороза!
…И если его еще терпит земля,
мороз не проблема, мороз не угроза,
мороз — это что-то пониже нуля.
