О захватчик, к тебе гнев улетает мой,
Чтоб проклятьем проклясть мести пылающей
Перед взором творенья,
Пред вечным лицом творца!
В час, когда надо мной чутко плывёт луна,
В час, когда звёзды в ночи, слушая, смотрят вниз,
Сны порхают, — витает
Облик твой, победитель, вкруг,
Ужасом осенён. — Гневно вскочив тогда,
Прах топчу я ногой, в рёве я бурь кричу
Имя мерзкое, низкий,
Прямо в уши полночной тьме.
И, раскрыв свой зев, горы глотающий,
Мне в ответ океан, мне ураган в ответ
Через Смерти чертоги
Кинет имя твоё, злодей!
Вот, вот шествует он — ах, отвратительный! —
Сквозь мечи и вопит (слышишь, всевышний, ты?):
«Бейте и не щадите!»
Бьют бойцы, не щадят они.
Вой вздымается ввысь, стон умирающих
Под потоком побед; боги, узрев из туч
Ту сыновнюю бойню,
Боги, киньте проклятье злым!
Гордо шествует он, павших дымится кровь,
Каплет наземь с меча, как метеор блестит,
Судный день возвещая.
Мир, дрожи пред захватчиком!
Ах, захватчик, скажи: в чём же твой пыл сокрыт —
Страстной злобы мечта? — Там, на краю небес,
Хочешь вздыбить скалу ты,
Чьё чело устрашит орла,
И с вершины горы, хмелем победы пьян,
На обломки миров, на покорённый край,
В дыме сладкого бреда,
В сладострастном чаду взирать.
О, не знаете вы, что за блаженный сон,
Как Элизия рай в сердце хмельном цветёт, —
Если ужасом бледным,
Страхом трепетным мира стать!
И державным толчком, ставшим над полюсом,
Как летящий корабль, кинуть вселенную,
Землю к звёздам направить,
Быть владыкою даже звёзд!
И с престола небес, где Егова сидел,
На разбитую твердь и на развалины
Бывших сфер любоваться, —
О, захватчик в том знает вкус!
Если радостный луг, будто младой Эдем,
Страждет, грудой покрыт рухнувших сверху скал,
Если звёзды на небе
Гаснут, пламя чужих столиц
В буре вихрит смерчи, к тучам взвивает огнь, —
Пляшет твой взор хмельной, пляшет над тем костром!
Ты бессмертия жаждешь,
Славы, — пусть их оплатит мир.
Да, захватчик, о да, будешь бессмертен ты!
Ждёт в надежде старик — будешь бессмертен ты,
Ждут сироты и вдовы —
Будешь, будешь бессмертен ты!
Вверх, тиран, посмотри! Там, где ты сеешь смерть,
С нив, омытых в крови, тяжкий поднялся вздох,
Плача в тысяче вихрей
Над твоим созерцающим
Ликом! Ах, он тебе трепетом полнит грудь!
Если б, как ураган, мчались проклятья в ночь,
И сгоняли бы в стаи
Сотни туч грозовых вокруг,
И несли на тебя силу ревущих бурь,
И в стремлении туч, дико клубящихся,
Вдруг Олимп показали
И в Эреб унесли тебя!
О, дрожи, трепещи в каждом смерче, палач,
Ибо пыльный твой путь неба покой смутил:
Это прах твоих братьев,
Вопиющий о смерти прах.
В час, как глас громовой божьей трубы взгремит,
К воскресенью призвав, встанет в его огне,
В зарном пламени, мёртвый
И тебя призовёт на суд.
Ах, когда он сойдёт, тучами ночи скрыт,
Над Олимпом взнесёт судного дня весы,
Чтоб тебя, нечестивый,
Взвесив, в рай иль Эреб послать, —
Ты ужасным путём всех обречённых душ
Двинешься, сломлен вдруг яростью мщения,
И всезрящее солнце,
И луна, и все чуткие
Сферы, горний Олимп, духи и ангелы,
Твердь и лоно земли — ринут отмщение
В бездну бездн, где блистает
Твой, захватчик, кровавый трон.
И пред богом тогда, перед Олимпом, ты
Уж не сможешь рыдать и милосердье звать:
Знай, пощады вовеки
Не найдёшь, о захватчик, ты!
Пусть проклятье моё, что из пылающей
Груди вырвалось днесь, вдруг на весы падёт, —
Словно рухнуло небо,
Глубже, к аду весы клоня.
Ах, тогда все мечты, весь ненастный жар,
Пыл проклятий моих жадно насытятся,
О, тогда в упоенье,
Буду в полном восторге я
Перед троном твоим в прахе лежать, судья,
И, ликуя, тот день, как осужден был он,
Вечно праздновать песней,
Славить радостный этот день!
Перевод — Л. Остроумова
