Собрание редких и малоизвестных стихотворений Феликса Волховского. Здесь мы сохраняем тексты, которые ищут реже, но они дополняют картину его поэтического наследия и подходят для детального изучения творчества. Больше известных текстов — на главной странице поэта.
* * *
Война
Братцы, гонят нас далеко
От родимой стороны,
В степи Дальнего Востока…
Эх, вернемся ли с войны?
Ждет нас стужа, лютый холод,
Летний жар нас будет печь;
Ждет безводье; ждет нас голод,
Вражьи пули и картечь.
Эх, на всё пошел бы смело,
Всё б стерпел: не смерть страшна!
Знать бы только, что — за дело,
Знать, что правая война!
Да обидно то, ребята,
Что без нужды без лихой
Гонят русского солдата,
Как скотину на убой.
Иль земли в России мало,
Что в Китай за ней идем?..
Если барство всю забрало,
Так японец ни при чем.
Иль жить мирно надоело,
Что мы сунулися вброд,
Не спросившись, чтоб без дела
Сиротить родной народ?!
Или русскому народу
Денег некуда девать,
Так мы их кидаем в воду,
Чтоб в японцев пострелять?!
В дураках кругом мы, братцы!..
Распроклятая война!..
И видать, не глядя в святцы,
Для кого она нужна:
Распостылое начальство
С жиру бесится; а мы
Отвечай за их бахвальство,
Подставляй под пули лбы!
В степи
Сам-друг в степи необозримой,
Да впереди еще ямщик, —
И только слышен звон, да топот,
Да ямщика удалый крик…
И ни шпионов, ни жандармов,
Ни полицейских на пути!..
О, если б в этом отношеньи
Повсюду ту же степь найти!
Генерал
Меж коней, любимцем общим, средь всегдашних ласк, похвал,
Жил да был козел в конюшне, по прозванью Генерал.
Пребольшущий был козлище, с преогромной бородой,
Толст, высок, глаза как плошки, и рога в аршин длиной.
На беду
Раз в саду,
Стоя над водою,
Вдруг был он
Поражен
Собственной красою.
«Генерал! — сказал он громко. — Ты бобыль!
Не стыдно ль, брат?
Из себя такой красавец — и до сих пор не женат!
Надо нам увековечить генеральский славный род,
Да в грядущих поколеньях имя громкое живет!»
Вот пошел
Наш козел
К козочке-невесте;
Стал просить:
«Станем жить
Мы с тобою вместе!»
И невеста согласилась, и, хоть нравом егоза,
Речи трезвенные сразу повела к нему коза:
«Как пойдут у нас козлята, стану грудью их кормить,
Ты ж, заботясь о потомстве, будешь сено нам носить».
«Как?! — сказал
Генерал. —
Я, лицо такое,
И начать
Вдруг таскать
На себе съестное?!»
И ушел он, оскорбленный, и остался бобылем,
Хоть стремленье к жизни брачной сильно чувствовалось в нем…
А коза-невеста вскоре без труда себе нашла
Нечиновного, простого, работящего козла.
Мрачен стал
Генерал.
Вот минуло лето —
Стал он плох
И издох
Под забором где-то.
Гармония
Как всё мудро в этом свете,
Как гармонии полно!
(Жаль притом, что мысли эти
Не усвоил я давно!)
Для того, чей взгляд не шире
Ленты орденской, — простор
Предоставлен полный в мире,
Чтоб расширить кругозор…
Для того же, чьи стремленья
Чересчур уж широки, —
Небольшое помещенье
И … надежные замки!..
Всё то же
Прошла весна, прошло и лето,
Прошла и осень, и зима,
И вновь всё зеленью одето,
А для меня — всё та ж тюрьма!
Природа вешнею красою
Стремится в душу жизнь вдохнуть?
Но без свободы и весною
Всё так же трудно дышит грудь.
Крестьянская песня
На голос: «Здравствуй, милая, хорошая моя!»
Эй, ребята, собирайтесь поскорей,
Грянем песню мы крестьянскую дружней!
Полно нам под дудку барскую плясать,
Не пора ли на своей дуде сыграть?..
Не прогневайся, помещик-баринок,
Полицейский не прогневайся крючок!
Не прогневайся и ты, пузан-кулак,
Коль не по носу придется наш табак!
Сколько времени на нашу на беду
Уж помещик да кулак дудят в дуду.
А начальство знай — похлестывать кнутом,
Чтоб резвей мужик выкидывал козлом!..
Семенит он, до истомы семенит,
Из кармана грош последний знай летит!
Господа да кулаки берут гроши:
Очень-де мужицки деньги хороши!..
А помещик-вор и землю оттягал;
Ах ты сукин сын, чтоб черт тебя подрал!
Ну, а ты, надежа-царь, чего ж глядишь,
За сирот своих родных не постоишь?..
Коль не властен, так какой в тебе и прок!
А коль властен, да не хочешь, — ну, дай срок!..
Нет, шабаш теперь, честные господа,
Есть теперича своя у нас дуда!..
Собирайтеся, ребята, поскорей —
Грянем песню мы крестьянскую дружней!
Та ли песня мать-землицу отберет
И ко всем чертям помещиков пошлет!
Та ли песня изведет все паспорта
И постылое начальство навсегда!
Та ли песня сдаст все фабрики в артель,
А хозяин да кулак — пошли отсель!..
Припеваючи, по-братски заживет
Под крестьянску песню весь честной народ!..
Расправляйте ж, братцы, грудь свою вольней,
Грянем песню мы крестьянскую дружней!
Изгнанники
Оторванные от родной земли,
Живем и умираем мы вдали.
Уж не для нас простор ее полей,
Обоза скрип и шелест камышей,
Улыбка рек средь низких берегов,
И тихий шум задумчивых лесов,
И песни звук, щемящей, мягкой, нежной,
Затерянной в степи седой, безбрежной…
Но муки все страны своей родной,
Ее тоску мы унесли с собой.
Мы слышим всё: и заглушённый стон,
И пение печальных похорон
Над теми, кто погиб в борьбе святой,
Героев смех и клич их боевой!
Ее надежды, радость, горе — с нами:
Мы связаны с ней нашими сердцами!
На нас глядит ее печальный лик,
И каждый стон ее, и каждый крик
В душе сыновней мукой отдается;
А сердце, словно сокол, бьется, бьется…
О, родина! Конец еще не близок:
Мучитель туп, силен, жесток и низок!..
Но всё ж твоя победа впереди.
Борись! Борись без устали и — жди!
Ограбленная подлыми ворами,
Нет, ты не нищая, — богата ты сердцами;
Они трепещут, полные любви:
«На подвиг нас скорей благослови!»
И все дрожат, дрожат и ноют страстно…
Сердца такие бьются не напрасно!
Знакомый тип
Ходить в корню и на пристяжке,
Как тройка смирных битюгов,
Ходить во всяческой упряжке,
Хоть до скончания веков;
Возить, кого и как угодно,
Возить, куда укажет кнут,
Возить всегда, хоть неохотно,
Нося с терпением хомут;
Возить и под гору и в гору
Да об овсе мечтать порой, —
Вот тип, давно знакомый взору,
Тип гражданина нам родной!..
Запев
Уж вы гусельки заветные мои,
Уж вы струнушки, вы шелковыя,
Вы не выдайте, певучия, меня,
Вы взыграйте, чистым серебром звеня!
По Руси мы с вами, гусельки, пройдем,
Вы разлейтеся залетным соловьем,
Чтоб ни стар, ни млад, никто не минул нас,
Чтоб всяк слушал, не наслушался бы вас.
Солнце красное, ты светишь всем равно,
Ты заглядываешь в каждое окно:
Расскажи ж ты мне про узника в тюрьме,
Расскажи про Русь рабочую в ярме,
Чтоб и в песнях прозвучал тот страшный стон,
Что несется на Руси со всех сторон,
Чтоб ударили те песни по сердцам,
Чтоб смиренство невтерпеж уж стало нам.
Лес дремучий, нашей Руси благодать,
Ты умеешь думу думать и шептать, —
Поделись ты думой с песнею моей,
Чтоб заставить думать всех честных людей,
Думать думу, думу крепкую,
Как прикончить пьявку цепкую —
Кривду подлую, подпольную, —
Утвердить как волю вольную.
Ой, луга, луга с шелк_о_вою травой,
Вы пестреете весеннею красой, —
Вы ссудите-ка мне цветиков своих,
В песне вольной пораскиньте-ка вы их,
Чтоб почуял люд заморенный,
Люд забитый, опозоренный,
Как сияет воля вольная красой,
И пошел бы за нее отважно в бой!
Гой ты ветер, полунощный молодец,
Ты гуляешь по Руси с конца в конец, —
Нашу песню ты на крыльях подхвати,
С ней родимую сторонку облети,
Пусть повсюду песня смелая звучит,
Пусть пред нею кривда подлая бежит,
Пусть от сна проснется весь честной народ,
В руки сильные судьбу свою возьмет.
Кричи
Кричи о равенстве, о братстве, о свободе,
За правду честный бой без устали веди,
Греми на деспота проклятьем и в народе
Сознание и мужество буди!
Кричи пером, и словом, и примером.
Кричи при всех, и всюду, и всегда,
Хотя б тебя прозвали изувером
Солидно-деловые господа.
И пусть твои слова насмешкой дышат злою
И страстию кипят, как лава, горячи,
И если крик твой кончится тюрьмою,
Припав к решетке, — все-таки кричи!
И если деспот хищною рукою
Тебя за горло схватит наконец
И ты не в силах будешь крикнуть: «К бою!» —
Хоть молча плюнь в лицо ему, боец!
Нашим угнетателям
Пусть злоба низкая идет
На нас, работников свободы,
И пусть в разгар святой работы
Оковы нам с собой несет,
Как неизбежное отмщенье
За то, что были мы верны
В делах святому убежденью.
Пускай лишь сны, одни лишь сны
Дают нам подышать свободой
И пусть дальнейшей жизни нить
Сплошной окрашена невзгодой, —
Пусть так! Нет нужды! — не убить,
Нет, не убить вам тех стремлений,
Что в молодой живут груди
И, как прекрасный рой видений,
Манят приветно впереди!
Погибнем все мы незаметно,
Как погибает муравей,
Ногой досужею бесследно
Раздавленный среди полей.
Увы, нам чуждо утешенье,
Что в будущие времена
Произнесутся с уваженьем,
С любовью наши имена.
Когда и как погибли в битве —
Того никто не будет знать,
И только мученица мать
Помянет нас в своей молитве…
Да, мы погибнем. Но рядами
Уж новые бойцы стоят
И движутся — за рядом ряд-
Тропой, проложенною нами.
Они и знать не будут нас,
Но та же жажда жечь их будет,
И каждый день, и каждый час
На битвы новые побудит:
Навстречу тьмам таких же бед,
Покорны голосу природы,
Они пойдут за нами вслед,
К живому роднику свободы!
Так неизменной чередой
За поколеньем поколенье
Пойдет пробитою тропой
Без отдыха, без утомленья,
Пока не сможет наконец
Поднять забитую свободу
И с деспота сорвать венец
И возвратить его народу.
Едва ли мать когда бывает
Н.А. Чарушину
Едва ли мать когда бывает
Так терпелива и нежна,
Когда дитя — в жару, без сна —
Ее капризами терзает,
Как ты ко мне был нежен, милый,
И к вечным стонам терпелив,
Хоть сам подчас едва был жив,
Измученный тюрьмой-могилой.
Мой добрый друг! В былые годы
Я часто слышал клевету,
Что мы, преследуя «мечту»
Равенства, братства и свободы,
Свою природу позабыли
И разучились полно жить,
По-человечески любить;
Что чувства в нас давно застыли,
Живет одна лишь голова…
А как готовить миру счастье
Без искры чувства и участья? —
«Слова, слова, слова, слова!»
И я тотчас терял терпенье,
Платил упреком за упрек,
И целый пламенный поток
Лился из уст моих в волненьи!
Всё ту же клевету придется
Мне часто слышать и теперь;
Но сердце в этот раз, поверь,
Не гневом — торжеством забьется;
Я им ни слова не скажу,
Не стану попрекать ошибкой, —
Я молча встречу их улыбкой
И на тебя им укажу.
Мать
Ну, я преступник, уж положим —
Я смел любить и рассуждать, —
Для извергов таких что ж ожидать мы можем?
Но мать? За что страдает мать?
За что же ей не знать покою
Хотя бы на один, хоть на единый час
И не смыкать ночной порою
От слез распухших старых глаз?
За что же ей в тоске бессменной, безысходной
День ото дня томиться и хиреть,
И силы надрывать работою бесплодной,
И муки ожидания терпеть?
И для чего нужны подобные искусы?
Что палачам страданья наши принесли?
Да будут прокляты властительные трусы,
Да будут прокляты все сильные земли!
Марусе
Мой милый, честный друг. Серьезно смотришь ты
На божий мир, и жизнь в твоих глазах не шутка,
И ни страдания, ни сладкие мечты
В тебе не заглушат сурового рассудка.
И пред громадностью тех жизненных задач,
Что пред людьми стоят с рожденья до могилы,
Пигмеем кажется тебе любой силач,
Пустыми — собственные творческие силы.
Напрасно, милая! В наш век титанов нет,
Есть только сильные душой иль телом люди,
А чем души твоей прекрасный, ровный свет
Слабее силы той, что их волнует груди?
Поверь, никто из них без долгого труда
Не стал мыслителем, ни истинным поэтом,
И только веруй ты в себя, — твоя звезда
Зажжется, может быть, неугасимым светом.
Зачем пренебрегать божественным огнем!
Нет, пусть твой светлый ум свершит добра посевы,
Иль волю сердцу дай, и пламенным стихом
Польются из него могучие напевы!
Песни сибирского поэта
Невеселы сибирские напевы,
В них нет и нежных, грациозных нот:
Под звук цепей свершенные посевы
Способны ль дать роскошный, нежный плод?..
Рожденные угрюмою природой,
Взлелеянные мрачною тайгой,
Они звучат холодной непогодой
И жесткостью страны своей родной.
Но в самой их суровости угрюмой,
Сквозь жесткость их стиха заметишь ты
Проникнутые мужественной думой —
И мощь, и благородные мечты.
Ни страха в них, ни лжи нет, ни сомненья,
Одна лишь честность диктовала их,
И молотом святого убежденья
Настойчивость ковала жесткий стих.
И этот стих помимо звуков нежных
К сердцам родным надежный путь найдет —
И в них — ленивых, черствых иль небрежных —
Оковы безразличья разобьет.
Отклик
Грустно светит месяц бледный,
И в его сиянье
Я читаю, друг мой бедный,
Все твои страданья.
Рвется сердце страстно, нежно,
Брат, тебе навстречу…
На призыв души мятежной
Я тебе отвечу.
Потерпи, орел плененный,
Уж темнеют тучи, —
По России обновленной
Вихрь пройдет могучий…
Заживешь ты вольной птицей,
Стены распадутся,
Палачам твои сторицей
Слезы отольются!
Новогодняя песня
На рубеже прошедшего с грядущим,
Товарищи, оглянемся назад!
Там не один погиб за правду брат,
Погиб, победу завещав живущим.
Великое великой жатвы семя,
Те мертвецы живут среди бойцов…
Долой же грусть! Долой сомнений бремя!
И выпьемте за наших мертвецов!
Бодрящею струей
Вино пусть в кубки льется!
Еще в нас сердце бьется!
Как встарь, над головой
Всё то же знамя вьется!
Хоть многие упали уж в бою,
А всё ж ряды бойцов не поредели!
Они идут к своей заветной цели
И высоко несут хоругвь свою,
Встречая смерть, и муки, и измену
Открытой грудью, с криками «вперед!».
Товарищи! За тех, кто стал на смену!
Я пью за тех, кто бьется и живет!
Бодрящею струей
Вино пусть в кубки льется,
Пусть в нас душа смеется,
И клич наш боевой
Пусть громче раздается!
Чу! Новый год уж в нашу дверь стучится…
Последний тост: за весь рабочий люд!
Я пью за тех, чей неустанный труд
Дал всё, чем человечество гордится,
Кто всё дает и вечно обделен,
Кем живы братство, равенство, свобода,
Но для кого они — лишь чудный сон!..
За счастие, за честь, за жизнь всего народа!
А! вот и Новый год!..
Вверх кубки! Пусть вино,
Как бодрый дух, играет!..
Грядущее темно,
Но нас не испугает:
На радость иль на муки —
Дадим друг другу руки!
Да здравствует Народ!
Песня гражданки
Если б мой дорогой, что по злобе людской
Угасает в мертвящей неволе,
Мне сказал: «Поскорей приходи и своей
Обменяйся со мной вольной долей», —
Я сказала б ему: «Я пойду и в тюрьму,
И в огонь, если хочешь, и в воду!..
Бесконечно любя, хоть сейчас за тебя
Я отдам, не колеблясь, свободу».
И скажи милый мой: «Мало воли одной:
Палачам головы еще надо», —
Я и жизнь им отдам, был бы счастлив он сам:
Умереть за него мне отрада.
Но скажи он: «Иди, пред тираном пади
Со слезами, с мольбой, в униженьи
О пощаде моли и отрадой земли
Назови все его преступленья;
И от гордой мечты, что лелеяла ты,
От священного к правде стремленья
Перед ним отрекись и служить поклянись,
Лишь бы мне даровал он прощенье», —
Я сказала б в ответ: «Никогда! Нет, о нет!
Лучше холод и ужас могилы!..
И отныне ты знай: ждет тебя ад иль рай,
Всё равно, ты мне больше не милый!»