Дай бог такой вам осени, друзья!
Початки кукурузные грызя,
Мы у огня сидим.
Ленивый дым,
Закручиваясь, лезет в дымоход,
И, глядя на огонь, колдует кот.
Дрова трещат, и сыплются у ног,
Как с наковальни, яростные брызги.
Замызганный, широкобокий, низкий,
К огню придвинут чёрный чугунок.
Мы слушаем, как в чугунке торопко,
Уютно хлюпает пахучая похлёбка.
Золотозубая горою кукуруза
Навалена почти до потолка,
И наша кухня светится от груза
Початков, бронзовеющих слегка.
А тыквы уродились – чёрт-те что!
Таких, наверно, не видал никто:
Как будто сгрудились кабаньи туши,
Сюда на кухню забредя от стужи.
Они лежат вповалку на полу,
Глядишь – вот-вот захрюкают в углу.
И прежде чем варить их над огнём,
Те тыквы разрубают колуном.
Нанизанные на сырой шпагат,
На гвоздике у закопчённой дверцы,
Как ленты пулемётные, висят
Три связки перца.
Вот, до поры всю силу свою пряча,
Блестит в графине розовая чача.
А только рюмку опрокинешь в рот –
Ударит в грудь. Дыханье оборвёт.
И на секунду горла поперёк
Стоит, как раскаленный уголёк.
Над медленным огнем сидим. Глядим.
Желтеет пламя. Голубеет дым.
Мы не спешим. Мы пьём за чаркой чарку,
Как мёд густую, сладкую мачарку.
Вдруг – настежь дверь. И прямо из тумана –
Им хоть по снегу бегать босиком –
Ребята входят. Вёдрами каштаны
Несут с собой. И следом – ветер в дом.
Сейчас в лесу во всей осенней мощи
Багряные каштановые рощи.
…Огонь поленья лижет, языкат,
А в кухне запахам от запахов тесно.
Вином попахивает поздний виноград,
И виноградом – раннее вино.
