Томясь какой-то странною тревогой,
блиндаж стоял над Волгой,
самой Волгой,
и в нем среди остывших гильз
и пыли,
Ее зажигая света,
тени жили…
Блиндаж стоял над Волгой,
самой Волгой.
Приехали сюда с закуской,
с водкой.
Решительные юные мужчины
поставили отцовские машины
и спутницам сказали грубовато:
«Используем-ка, детки, эту хату!»
Не водки им,
ей-богу бы,
а плетки!
Пластинки пели из рентгенопленки.
И пили,
и закуску истребляли,
и напускали сигаретный дым,
и в стены громко пробками стреляли,
где крупно:
«Сталинград не отдадим!»
А утром водку кисло попрекали,
швы на чулках девчонки поправляли,
и юные поблекшие мужчины
шли заводить
отцовские машины.
Блиндаж стоял над Волгой,
самой Волгой.
Изгажен сигаретами и воблой,
стоял он и глядел в степные дали,
и тени оскорбленные витали.
