Надеясь облегчить свой горестный удел,
Бежал я милых мест, неверной украшенных,
Но в вечном сумраке лесов уединенных,
Среди безмолвия — спокойствия не зрел.
Безвестною стезей достиг горы вершины,
Рассекшей облаков молниеносный свод,
Отколь пленяет вид безбрежные равнины
Необозримых вод,
Вдали слиянных с небосклоном.
Здесь царствует зима — в ущелья диких гор
Свирепым дует Аквилоном.
Там в низовых лугах встречает лето взор:
Зефир играющий чуть зелень их лобзает;
От зноя пажить засыхает,
И дремлет тихий бор.
Я вижу в сих полях следы опустошенья:
Потоком пламенным гора обнажена;
Томится дерево — не слышно птичек пенья;
Повсюду мрачная в пустыне тишина.
Все мертво, все молчит, — и ты, воспоминанье,
Исчезни с образом изменницы моей.
Умри, мятежное желанье!
Иль будь непостоянным с ней.
Не кроет мрачная дубрава
Неблагодарной красоты:
Повсюду милые черты
Для сердца моего отрава!
И вздохи томные волнуют грудь мою!
И слезы жаркие, уединенный, лью!
Благие небеса, страдальцу дайте силы
Навек из памяти изгладить образ милый
И пламень страсти угасить,
Владеющий досель душою…
Ах! Должно б сердцу разлюбить
С изменой друга роковою.
Под бременем тоски жестокой удручен,
Излил я жалобы, растерзанный страданьем.
Иду — и вновь очарованьем
От размышленья увлечен:
Сребристые ручьи, у ног моих рождаясь,
Игриво резвятся в струях.
Потом стремительно в потоки превращаясь,
В свирепых падая волнах,
Опустошение и страх несут в долину;
Разлившись, наконец, в отлогих берегах,
Усиливают волн кипящую стремнину
И с шумом ринувшись быстрей,
В необозримости теряются морей.
Утесы гордые я вижу пред собою,
Которых к небесам возносится чело,
И время древностью седою,
Где оттиск зрим веков, — гранит их облекло.
Обозревая вкруг величия картину,
Мой любопытный взор поспешно увлечен
С потока на поток, с пучины на пучину, —
И вдруг… недвижим, поражен!
Природа! Власть твою в местах сих постигаю;
Пустынной дикостью твоею я пленен;
Величье в смелости трудов твоих встречаю;
И в ужасе самом… восторжен, изумлен!
Вот в сем убежище, уединен от света,
Остаток дней моих желал я провести;
Здесь думал сладкое спокойствие найти
И образ позабыть бесценного предмета, —
Но имя милое невольно я твердил,
И эхо дальнее внимало за горою;
Его ж на камне сем я трепетной рукою
С моим сплетя, изобразил.
Здесь странник некогда, еще под свежим мхом,
Увидит имена истертые со вздохом
И скажет так: он пламенно любил
И пел в пустыне сей любви своей мученья;
Я с ним печаль его делил
И повторял… его же вдохновенья.
