Стихи 1942 года. Воспоминания о бомбежке
На сердце тоска тяжелее свинца,
Весь город в молчании строгом,
И только сирены гудят без конца:
«Тревога, тревога, тревога!»
Скорее, прорвется сейчас тишина
Бомбежкой и громом обвалов!
Привычно стекает людская волна
В открытые пасти подвалов.
Уныло роняют: «Скорей бы отбой!»
А снизу навстречу мальчишки
Бесстрашной, веселой и шумной гурьбой
С восторгом несутся на вышки.
Вот этот мальчишка, невзрачный на вид,
Известный охотник до галок,
Увидите, сколько он их истребит,
Упавших на дом зажигалок.
А этот, вихрастый, недавно, кажись,
Уселся за школьную парту;
Сегодня поставил он детскую жизнь,
Со взрослыми вместе, на карту.
Больные и робкие тянутся вглубь,
Где грохот разрывов приглушен.
И даже большой магазин на углу
Закупорил деревом уши.
Как будто раскаты военных громов
Без трепета слышать не смог он.
И сумрачно смотрят скелеты домов
Пустыми глазницами окон.
Вот раненый дом зашатался и стих,
Слезами роняя обломки…
Я верю, таких не увидят картин
Счастливые наши потомки.
Но если их жизни не будет терзать
Военная злая невзгода,
То пусть не забудут спасибо сказать
Бойцам сорок первого года.
1944 год. Косулино
Недавно я увидела во сне
Что все вокруг чудесно изменилось:
Исчез Урал, пропал уральский снег,
И вот — я в Ленинграде очутилась.
Не хмурый март, а солнечный апрель
Дышал теплом над городом любимым;
И пела мне весенняя свирель
О счастье молодом, неповторимом.
Я шла по Петроградской стороне,
По Кировскому, к Троицкому мосту.
Ну, почему, скажите, лишь во сне
Бывает все так хорошо и просто?
Ведь живо так, как будто наяву,
Я видела и башни, и мечети
И гордую красавицу — Неву,
Затянутую в каменном корсете.
И Летний сад, где чинно вдоль аллей
Стоят в молчаньи мраморные боги…
Сама не знаю, что всего милей
Из виденного мною по дороге.
Я знаю, что не прежний Ленинград,
Он постарел за годы испытаний,
И трещины-морщины бороздят
Родные лица Ленинградских зданий.
Я знаю разумом, что Ленинград не рай,
Но не хочу искать на солнце пятен.
Кого судьба забросит в чуждый край,
Тем дым отечества и сладок, и приятен.
Пройдет гроза, и снова Ленинград
Изъяны и рубцы свои залечит
И прежнего величия наряд
Набросит на расправленные плечи.
Есть Лондон, Ницца, Вена и Мадрид,
Но для меня мой город – лучший в мире.
И ночь уральскую, как солнце озарит
Волшебный сон о Северной Пальмире.
