В плетеной корзине живые цветы,
Метель за морозным окном.
Я нынче в гостях у актерской четы
Сижу за накрытым столом.
Хозяин радушен. Он поднял бокал
И весело смотрит на нас.
Он горд — ведь сегодня он в тысячный раз
В любимом спектакле сыграл!
Ему пятьдесят. Он слегка грузноват,
И сердце шалит иногда.
Но черт побери! Пятьдесят не закат
И что для артиста года!
Нет, сердце ему не плохое дано:
Когда на помост он вступает,
Лишь вспыхнет от счастья и гнева оно,
Пять сотен сердец замирает!
А радость в дому не бывает полна,
Когда только гости вокруг.
Но рядом сидит молодая жена,
Его ученица и друг.
Как воздух, ему эти косы нужны,
Любое желанье — приказ.
Он отдал бы жизнь за улыбку жены,
За искорки угольных глаз.
Хозяин сегодня в ударе: он встал,
Дождался, чтоб стих говорок,
И жестом свободным пригубив бокал,
Стал звучно читать монолог.
Минута…и вот он — разгневанный мавр!
Платок в его черной ладони,
Гремит его голос то медью литавр,
То в тяжких рыданиях тонет.
В неистовом взгляде страдальца гроза!
Такого и камни не вынесут стона!
Я вижу, как, вниз опуская глаза,
Бледнеет красивая Дездемона.
Но, слыша супруга ревнивые речи,
Зачем без вины побледнела жена?
Зачем? Ведь в трагедии не было встречи!
Зачем? Это знаем лишь я и она.
Я тоже участник, я, кажется, нужен,
Хоть роли мне старый Шекспир не отвел.
Я был приглашен и усажен за стол.
Но роль у меня — не придумаешь хуже.
Ты хочешь игры? Я играю — изволь!
И славно играю: не выдал ведь злости.
Но как тяжела мне фальшивая роль
Приятеля в доме и честного гостя!…
