Ты, красота, внушаешь
Издалека любовь: твой образ зыбко
То входит в сон, то сердце потрясаешь,
Божественная тень,
Ты в час, когда блестит
В полях природы утренней улыбка;
Невинностью дыша,
Не ты ль блаженство веку золотому
Дала? Паришь ли, легкая душа,
Над миром, иль тебя скрывает рок
Скупой затем, что в будущем твой срок?
Нет у меня надежды
Узреть тебя живой когда-нибудь.
Ни даже в миг, когда в пустынной мгле
К приюту вечному проложит путь
Мой дух. Лишь занимался
Мой день, повит туманом,—
Я знал уже, что по нагой земле
Бредешь ты. И нигде
Тебе подобных нет. Лицом и станом,
Походкой, речью сходные с тобой
Не повторят прекрасный образ твой.
Средь горестей, что людям
Отпущены судьбой,
Когда бы кто-то встретился с тобой,
С той, что рисует мысленный мой взор,
О, сколь он был бы счастлив.
Из-за любви твоей до этих пор
И я б стремленьем к доблести и славе
Был одержим, как в пору юных лет.
Страданьям нашим утешенья нет;
Но стала бы с тобою жизнь земная
Подобьем светлым рая.
В долинах, где, звеня,
С утра блуждает песня земледельца,
Где я порой сижу
И сетую, что юный сон меня
Покинул; на холмах, где я бужу,
В слезах, воспоминанья об утрате
Желаний и надежд, — одною думой
Мой трепет пробужден: о, если б мог я,
Хоть грезя, сохранить в наш век угрюмый
Твой образ! — коль отняли существо,
Мне хороша и видимость его.
Бессмертная идея,
Коль чувственною формой
Пренебрегаешь, не желая пасть
На Землю из обители нетленной
И знать страданья власть;
Иль средь миров бесчисленных Вселенной
Избрала для себя прекрасней мир,
Светящую нежней звезду близ Солнца,
И там вдыхаешь ласковый эфир,—
Прими с Земли, на муки обреченной,
Гимн, что поет неведомый влюбленный.
