Я устал от весеннего гула,
От звенений, от звуков извне!..
Я уверен, что царь Калигула,
Тот, что въехал в сенат на коне,
Задыхался от счастья без меры,
Распиравшего царскую грудь,-
Оттого, что небесные сферы
Озаряли блистательный путь.
Оттого, что весенняя нега,
От которой он весь изнемог,
Не вмешалась в размеренность бега
И в простое движение ног.
Лишь верхом на горячем животном,
И, вонзив свои шпоры в бока,
Мог ворваться он грубым и потным,
Как крылатый Пегас в облака,
В этих медленных старцев собранье,
В эту курию скучных мужей,
И дохнуть в них весенним дыханьем,
Ослепить их сияньем лучей.
Кинуть вызов и Риму, и миру,
Изумить и заставить дрожать,
И, подбросив на воздух порфиру,
Рассмеявшись, назад ускакать.
Но куда пешеходу простому,
Человеку такому, как я,
Разметать эту сердца истому,
Размотать эту нить бытия,
Расплескать эту нежность и ярость,
Ту, которой до самого дна
Невзирая на раннюю старость,
Переполнила душу весна?
Ни коней, ни сената, ни Рима…
Только слабая в поле трава.
Только мимо плывущего дыма
Над усталой землей синева.
Только проволок в небе гуденье.
Только запах густой и хмельной,
И дрожанье, смятенье, звененье
Из земли, на земле, над землей.
