Утро обрамляет расчерченный план.
Занятья расчислены строго и сухо.
А в памяти вольный шумит океан,
Как в раковине молчаливого духа.
Она неподкупно и гордо хранит
Все шумы и хоры широкого мира:
Гул знойных портов, тишину пирамид,
Дыхание Рейна и Гвадалквивира.
Насыщена кладами, златом полна,
Питает она многоцветные думы,
Рождая моря, города, племена,
Беспечные бризы, степные самумы.
Как раньше, с мечтой о Востоке дружу
И, чуть упадет на дневное завеса,
Опять, как в минувшие дни, прохожу
По плитам Батавии и Бенареса.
И лёгкие отблески стран и миров,
Воочию виденных в солнечной жизни,
Порою затеплятся в зеркале строф,
В беседе, в рассказе, как жемчуг нанизаны.
