Тот
Наглый, нагой, как бездушный металл,
Стык
Слов
Мне
Слышался там, где мертвец обретал
Свой
Кров;
Где
Должен смириться бесплодных времен
Злой
Штурм;
Где
Спит, замурован в холодный бетон,
Ряд
Урн.
В тыл
Голого зала, в простой — вместо свеч —
Круг
Ламп,
Бил
Голос оратора, ухала речь,
Как
Штамп.
Был
Тусклый, тяжелый, как пухлости лбов,
В ней
Пыл,
Гул
Молота, бьющего в гвозди гробов,
В ней
Был:
— Долг…
Партия… скромность… Мы — прочный устой.
Честь…
Класс…
Гной
Будничной пошлости, странно-пустой
Треск
Фраз.
Чу:
Шурхнули дверцы… Как шарк по доске,
Звук
Туп;
Чуть
Ёкнуло сердце, — и вздрогнул в тоске
Сам
Труп:
В печь,
В бездну, — туда, где обрежется нить
Всех
Троп,
Вниз,
Мерно подрагивая, уходить
Стал
Гроб.
И —
Эхом вибрации, труп трепетал…
Был
Миг —
Блеск
Нижнего пламени уж озарял
Весь
Лик…
Ток
Пущен на хорах: орган во весь рост
Взвыл
Марш!
Срок
Взвешен в секундах, ритм точен и остр,
Как шарж…
Стал
Старше от скорби, кто слышал порой,
Как
Мы,
Марш
Urbi et orbi чеканенный строй,
Шаг
Тьмы;
Кто
Глянул невольно в тот жгучий испод,
В ту
Щель,
Кто
Понял, что там — все плоды, весь итог,
Вся
Цель,
Кто
Чадом тлетворным дохнул из глубин
Хоть
Раз;
Кто
Дьявольским горном обжог хоть один
Свой
Час.
