Цитаты Марины Цветаевой

Не даром я так странно, так близко любила ту вышитую картину: молодая женщина, у её ног двое детей,— девочки.
И она смотрит — поверх детей — вдаль.

Когда люди так брошены людьми, как мы с тобой — нечего лезть к Богу — как нищие. У него таких и без нас много!

Есть нелюбовные трагедии и в природе: смерч, ураган, град. (Град я бы назвала семейной трагедией в природе).
— Единственная любовная трагедия в природе: гроза.

Сердце выметено: метлою
Улица в шесть утра.

Пусть не помнят юные
О согбенной старости.
Пусть не помнят старые
О блаженной юности.

Око зрит — невидимейшую даль,
Сердце зрит — невидимейшую связь.
Ухо пьёт — неслыханнейшую молвь.
Над разбитым Игорем плачет Див.

Любовность и материнство почти исключают друг друга. Настоящее материнство — мужественно.

Белизну я воспринимаю не как отсутствие цвета, а как присутствие.

Слава! Я тебя не хотела;
Я б тебя не сумела нести…

Смеяться и наряжаться я начала 20-ти лет, раньше и улыбалась редко.
Я не знаю человека более героичного в ранней юности, чем себя.

Мёртвые — хоть — спят!
Только моим сна нет —
Снам! Взмахом лопат
Друг — остановимте память!

Обожаю богатых. Богатство — нимб. Кроме того, от них никогда ничего не ждешь хорошего, как от царей, поэтому просто-разумное слово на их устах — откровение, просто-человеческое чувство — героизм. Богатство всё утысячеряет (резонанс нуля!). Думал, мешок с деньгами, нет — человек. Кроме того, богатство дает самосознание и спокойствие («все, что я сделаю — хорошо!») — как дарование, поэтому с богатыми я на своем уровне. С другими мне слишком «униженно».
Обожаю богатых. Клянусь и утверждаю, богатые добры (так как им это ничего не стоит) и красивы (так как хорошо одеваются). Если нельзя быть ни человеком, ни красавцем, ни знатным, надо быть богатым.

Когда людей, скучивая, лишают лика, они делаются сначала стадом, потом сворой

Добрая слава, с просто — славой — незнакома. Слава: чтобы обо мне говорили. Добрая слава: чтобы обо мне не говорили — плохого. Добрая слава: один из видов нашей скромности — и вся наша честность.

Поэт не может воспевать государство — какое бы ни было — ибо он — явление стихийное, государство же — всякое — обуздание стихий.
Такова уже природа нашей породы, что мы больше отзываемся на горящий, чем на строящийся дом.