Я ими всеми побежден,
И только в том моя победа.
В стихи б я внес дыханье роз,
Дыханье мяты…
«Тише!» — Крикнул кто-то,
Не вынесши тишины.
Неумение найти и сказать правду — недостаток, которого никаким уменьем говорить неправду не покрыть.
Когда сквозь иней на окне
Не видно света божья,
Безвыходность тоски вдвойне
С пустыней моря схожа.
Поцелуй был как лето. Он медлил и медлил,
Лишь потом разражалась гроза.
И я старался дружбу свесть
С людьми из трудового званья,
За что и делали мне честь,
Меня считая тоже рванью.
Я один. Всё тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.
Жить и сгорать у всех в обычае,
Но жизнь тогда лишь обессмертишь,
Когда ей к свету и величию
Своею жертвой путь прочертишь.
Помешай мне, попробуй. Приди, покусись потушить
Этот приступ печали, гремящей сегодня…
Как с полки, жизнь мою достала
И пыль обдула.
Ни у какой истинной книги нет первой страницы. Как лесной шум, она зарождается Бог весть где, и растет, и катится, будя заповедные дебри, и вдруг, в самый темный, ошеломительный и панический миг, заговаривает всеми вершинами сразу, докатившись.
В нашу прозу с ее безобразьем
С октября забредает зима.
Небеса опускаются наземь,
Точно занавеса бахрома.
… Жизнь не ждет.
Не оглянешься и святки.
Только промежуток краткий,
Смотришь, там и новый год.
Но кто мы и откуда,
Когда от всех тех лет
Остались пересуды, а нас
На свете нет.
