В старинном зеркале стенном, потрескавшемся, тускловатом,
хлебнувший всякого с лихвой, я выгляжу аристократом
и млею, и горжусь собою, и с укоризною гляжу
на соплеменников ничтожных — сожителей по этажу.
Какие жалкие у них телодвижения и лица!
Не то что гордый профиль мой, достойный с вечностию слиться.
Какие подлые повадки и ухищрения у них!
Не то что зов фортуны сладкий и торжество надежд моих.
Знать, высший смысл в моей судьбе златые предсказали трубы…
Вот так я мыслю о себе, надменно поджимая губы,
и так с надеждою слепою в стекло туманное гляжусь,
пока холопской пятернею к щеке своей не прикоснусь.
