Д. Самойлову
На углу у гастронома,
на стеченье мостовых
как два древних астронома —
два печальных постовых.
Что ж вы дремлете, ребята?!
Собирайте-ка отряд:
возле самого Арбата
снова в Пушкина палят.
Похудевший и небритый,
приложась щекой к земле,
он опять лежит убитый
с грустной думой на челе.
Пистолет старинный рядом,
весь сюртук уже в крови,
где-то, за потухшим взглядом —
крик надежды и любви.
Пушкин, Пушкин, счет обидам —
очень грустная статья.
Но неужто быть убитым —
привилегия твоя?
Пистолет стреляет прямо,
да молва спешит в обход…
Ах, ни бронза и ни мрамор
не спасают от забот.
И опять невежда скромный
выбегает на Тверской
и огромный перст погромный
водружает над Москвой.
И опять над постаментом
торопливым инструментом
воздвигают монумент,
как эпохи документ.
