С шоссе свернули и в деревню въехали.
Такси покинем и пойдём пешком
по тем местам, где по крови, по снегу ли
её водили босиком.
Петрищево. А я в ней был уже,
в деревне этой, многажды воспетой,
а я лежал на этом рубеже,
а я шагал по тропочке по этой.
Вот в этой самой старенькой избе
в тот самый вечер, когда мы немцев выбили,
мы говорили о её судьбе,
мы рассуждали о её погибели.
Под виселицу белую поставленная,
в смертельной окончательной тоске,
кого она воспомянула? Сталина.
Что он придёт! Что он — невдалеке!
О Сталине я думал всяко — разное.
Ещё не скоро подведу итог.
Но это слово, от страданья красное
за ним.
Я утаить его не мог.
