Артист эстрады – вечный странник.
Аэродромы. Поезда.
И, словно титры на экране,
В пути мелькают города.
И каждый вечер ты на сцене —
В Крыму, в Москве, на целине.
Из многих сотен выступлений
Одно запало в душу мне.
То было, правда, не в столичном
Огромном мраморном дворце,
А в клубе «Швейник», где обычно
Прибита намертво табличка:
«Сегодня танцы и концерт».
Концерт окончился. На танцы
Рванулся зал, не чуя ног.
И захотелось мне остаться –
Взглянуть на шейк, на казачок.
И вот смотрю я, как с натугой
Стучит ударник, что есть сил,
И как девчонки, сбившись в угол,
Стоят, завидуя подругам,
Которых кто-то пригласил…
И вот к одной из них подходит
Высокий юноша-брюнет.
Одет не броско, но по моде:
«Приветик, Людочка!» «Привет».
«Станцуем что ли?» «Знаешь, Игорь,
Я не хочу». «Ну что ж, — мерси!»
Брюнет откланялся и мигом
Ее соседку пригласил.
И вот смешались в кучу люди,
Заслыша звуки казачка.
Смотрю – в толпе мелькнула Люда
С каким-то юношей в очках.
Скользит, кружит по залу пара,
Не замечая никого,
И что-то Люде шепчет парень,
А Люда смотрит на него.
Вот смолкла музыка. На место
Ее отводит он. И вдруг
К ним Игорь медленно подходит:
«А ну, катись отсюда, друг!
Ну что? Не слышал? Двигай, двигай!».
Девчонки сбились в уголке.
И вдруг – глазам не верю! —
Игорь наотмашь Люду — по щеке!..
И это было словно выстрел!
Казалось, рухнет мир сейчас!
Но мир не рухнул… Звуки твиста –
И все опять пустились в пляс.
А Люда бледная стояла,
Потом, прижав к щеке платок,
Стрелою бросилась из зала
Через танцующий поток.
Я вслед за ней, пытаясь силой
Пробиться сквозь бурлящий круг,
Но мне дорогу преградила
Одна из людыных подруг:
«Ну что, гражданка, вы шумите?
Ну что стряслось? Ушла – и пусть!»
«Но ведь она сейчас, поймите,
Совсем одна и я боюсь…»
«А вы кто будете Людмиле?»
«Какая разница? Никто!
Здесь били девушку!» «Ну, били.
Так было, стало быть, за что!
За то, чтоб за нос не водила!
В кино два раза с ним была?
В кафе три раза с ним ходила?
А танцевать с другим пошла?
Да на его бы месте каждый
Почище выдал бы скандал.
Пускай еще спасибо скажет,
Что он тому, в очках, не дал!»
Я ничего ей не сказала.
Скорей, скорей бежать из зала –
Бежать, куда глаза глядят!..
И вот бреду я наугад
Вдоль улиц спящих и пустынных.
Бреду одна в тиши ночной.
Суровой юности картины
Вновь оживают предо мной.
Над осажденным Ленинградом
Сирены вой, пожаров дым.
Мы целый год в кольце блокады –
Без хлеба, света и воды…
И в этот ад, как ангел с неба,
В наш мертвый дом явился вдруг,
Держа в руках буханку хлеба,
Сережка – мой старинный друг.
Он был ко мне неравнодушен –
Еще давно, со школьных лет
И знал, что я люблю Андрюшу,
Что никакой надежды нет…
«Ты извини, я не на долго…
Мне скоро в бой. А ты держись!..»
И он исчез, мой ангел добрый,
Вернувший мне любовь и жизнь.
И он не требовал за это
Ни слов, ни взглядов – ничего!
Сейчас Сергей в Сибири где-то.
Растет сынишка у него…
Так неужели этот парень –
Володька, Игорь или Ким –
На танцах девушку ударит
За то, что та пошла с другим?..
Сидел в раздумье сфинкс усталый
У разведенного моста.
А может, просто я отстала?
Эпоха, может быть, не та?
Прошли те дни, когда мужчины
Нам поклонялись как богам
И, независимо от чина,
Смиренно падали к ногам…
К чертям все нежности телячьи –
Стихи писать, цветы дарить!
Сегодня сильный пол иначе
Со слабым должен говорить!
Верней, и слов не надо тратить:
Она тебе сказала «нет», —
А ты ей сразу счет к оплате,
Как, например, за газ, за свет:
Две чашки кофе, два лангета,
Кара-чанахи и ситро,
На хор цыганский два билета
И два билета на метро;
Рупь тридцать восемь – брошь в «Пассаже»
И за лежак вчера на пляже
Платил не граф Толстой, а я –
С тебя тридцатка, ты моя!»
Все быстро, просто и удобно:
Мужчинам нынче благодать!
Не нужно клятв в любви до гроба,
Не нужно ждать, вздыхать, страдать.
И для чего иметь мужчине
Ум, благородство, такт и честь,
Коль на любовь, как в магазине,
Теперь железный ценник есть?
И может, в пушкинской цитате
Мы текст сегодня подновим:
«Чем больше мы на женщин тратим,
Тем больше нравимся мы им»?..
В туманном сумраке тонула
Адмиралтейская игла.
В ту ночь я так и не заснула –
Как ни пыталась, не могла
Забыть глаза моей Людмилы.
Глаза, в которых стыд и боль…
Вдруг та пощечина сломила
В ней веру в счастье и любовь?..
С тех пор прошло полгода с лишним.
Читая этот фельетон,
Ждала я, что его услышат
Те, про кого написан он.
И вот на днях ко мне на сцену
Приходит девушка одна.
«Скажите, только откровенно… —
Смущаясь, начала она, —
Все это правда с вами было?».
«Да», — отвечаю. «Дело в том,
Что я та самая Людмила
И обо мне ваш фельетон.
Вы ничего не сочинили.
Все было так, но только вот
Конец немножко изменили.
Не испугался парень тот,
Хоть и казался с виду робким,
Он снял очки, раздвинул круг,
Шагнул вперед – и Игорь вдруг
Из зала вылетел, как пробка!
И вот, что самое смешное.
Тот паренек в очках со мною
Был не знаком, он первый раз
На танцах в клубе был у нас.
Танцует, правда, он не очень.
Да ладно, это не беда:
Вот кончит техникум заочный –
И натанцуемся тогда!»
Тут засмущалась вновь Людмила:
«Да, чуть сказать вам не забыла:
Вы клуб назвали, но не тот.
Не в клубе «Швейник» это было,
А в клубе фабрики «Восход»!»
Я в спор с Людмилой не вступала,
Хоть в клубе фабрики «Восход»
Я никогда не выступала
Ни в этот год, ни в прошлый год.
Да и сама Людмила тоже
Была не той, другой. И все же
Одна их связывала нить!
Финал рассказа был похожим
На тот, каким он должен быть!
И сразу близок стал и дорог
Мне незнакомый парень тот,
В ком билось сердце мушкетера,
Кто в бой вступил за честь сеньоры,
Как храбрый рыцарь Дон Кихот!
У нас немало есть починов –
Я предложу еще один:
Пора включиться всем мужчинам
В борьбу за звание мужчин!
Соавтор: Владимир Константинов
