Поэту
Ты в жизни был на высях гор
И — клад заоблачный — простор
Для дум и снов в долину слез
Душе изгнанника принес.
Полночный парус
В полночный час, в моем уме холодном,
От бега лет покорном и бесстрастном,
Чуть дышит явь в броженьи первородном,
Вплести в свой вихрь мой темный дух невластный.
В полночный час, в моей груди звериной,
В проклятии желанья ненасытной,
Дробятся сны, как пламя сказки длинной,
Средь вихрей праха горько беззащитной…
И в ровной мгле все глуше мир неясный
Струит свои невидимые волны,
Рождая отзвук, смутный, но согласный,
В моей душе, немого плача полной.
И бьется сердце, маятник железный,
Творящий волю двух различных граней,
В дыму земли сияньем тайны звездной,
В покое знанья трепетом гаданий…
И в смутном вихре яви первородной
Двойным огнем томится дух мой пленный,
И должен разум, сетуя бесплодно,
И жизнь и смерть сознать одновременно!
Приближение
Все мы с проклятием бродим
В замке неведомой тьмы…
Все мы с тоскою подходим
К двери из смертной тюрьмы!
Горек в тиши бесконечной
Топот усталых шагов —
Жуток сквозь сон быстротечный
Шелест нездешних лугов!
Все мы на тайном пороге,
В вещем сверканьи зарниц,
С болью о смертной тревоге
Горестно падаем ниц…
Чада земного распутья,
В час, расторгающий сон,
Алчно скрепляем мы прутья
В ржавой ограде времен…
Страшно нам в глубь роковую
Взглядом пытливым взглянуть —
Страшно на тайну живую
Смертной рукой посягнуть!
При покупке новых очков
Подаждь мне, Боже Всемогущий,
В час тишины и в час тревожный,
Вступив в твои сады и пущи,
Найти в изгнаньи путь неложный,
Стезю живую в час грядущий…
Чем дальше путь, тем чаще нужно
Брести слепцом сквозь мрак нежданный,
Лишь ты подашь душе недужной,
В обманах праха безоружной,
Свет истины обетованной…
Привет Италии
В седых веках шумели воды Тибра —
Векам веков их пляску петь и впредь
О славе жизни, в духе беспрерывной,
Хотя и разной, в пестрой яви дней…
Средь бурь, чьи вихри щедро гонит время,
Не дрогнула таинственная нить,
Связавшая в один великий жребий
Меч Цезаря и белый крест Савойский,
И средь лавин, что зиждут мир и рушат,
Не пресекалась вещая стезя
От Пестума к святым садам Ассизи…
Волшебным плугом, видно, к цвету взрыт
Весь Лациум, раз жертва не скудеет,
И оттого незыблем Капитолий,
Что мудрый зодчий клал его ступени…
И от него, по замыслу его,
В святое имя истины вселенской
Воздвиглась в мире, в глубь земли и к звездам,
Италия, как некий строгий храм,
Что строился и строится от века
Тоскующим напевом пастуха
Среди безлюдья пущи Апулийской,
С душою Данте, думою волхва,
Кривой киркой садовника Тосканы
И царственным резцом Буонарроти,
Безбольною молитвою Франциска,
А — тоже — грузным молотом Арнальдо
И темной кровью в поле боевом…
Велик в красе дворцов своих и башен
Бессмертный Рим, но выше Рим незримый,
Тот Дух, что двигал кистью Леонардо
И тайным чудом звездного огня
Пылал в живых виденьях Галилея…
Италия, как в сердце Гарибальди,
Он дышит в воле всех твоих сынов!
И только в нем ты обретешь упорство
В своих трудах, свершеньях и надеждах
И верный щит величью твоему,
Тот щит, что был с тобой на древнем Рейне
И не изменит ныне на Пиаве…
И не его ль, не дух ли вещий Рима,
Далекие, мы чтим благоговейно
В часы, когда, волнуя сердце, снится
Твой кипарис и серый ряд олив,
И пиния, как жертвенная чаша,
Воздетая за даром солнца к небу
И врытая глубокими корнями
В земную грудь, как вечный образ твой?!
Привет родине
Прахом распались оковы,—
Русь, как единая грудь,
С верою в жребий свой новый
Ринься в свой солнечный путь!
В рабстве служили невзгоде
Все твои степи, края,—
Будет отныне в свободе
Грозная сила твоя!
Трижды Бог помочь державе —
Родине в пору забот…
Царствуй в величьи и славе,
Русский свободный народ!
Прялка
За древнею Прялкой с куделью косматой
Бессонная Пряха, с утра до заката,
В таинственном замке, на пыльном граните,
Хлопочет-свивает непрочные нити…
То бледная дева, средь тени светлицы,
Перстами весталки, перстами блудницы,
С тоскующей песней, с алканьем во взгляде
Срывает-равняет волшебные пряди…
То годы и годы, безмолвно и глухо,
В кругу заповедном слепая старуха
Угрюмо хлопочет о нити неровной
И сумрачно водит рукой хладнокровной…
Сверканье ли, тьма ли дымится сквозь окна,
Заклятая Прялка свивает волокна,
Готовя упорно, без лада, без связи,
Лохмотья на нищем, наряды на князе…
И древняя Пряха без меры, без грани,
Средь майского цвета, в осеннем тумане
Бессонные пальцы за пряжей торопит,
Непрочные нити бестрепетно копит…
Путь к синеве
В рассветную пору,
Сулившую вёдро,
Отцветшей, далекой весной,
Беспечно и бодро —
По древнему бору —
Бродил я тропою лесной.
Был сон… Лишь на елях
И соснах, чьи ветки
Сплетались в шатры, в купола,—
Как трепет их редкий,
На плавных качелях
Качалась зеленая мгла…
И шел я… И долог
Был час беззаботный,
Что сладко баюкал меня…
И сумрак дремотный
Тянулся, как полог,
Меж мной и безмерностью дня.
Лишь в полдень, нежданно,
Сквозь зыбь на осине —
От вихря, объявшего лес —
Полоскою синей,
И жутко и странно,
Мелькнула мне бездна небес…
Так снилось — так было…
И полдень и лето
Погасли у края стези…
И тщетно их цвета
В тревоге унылой
Ищу я вдали и вблизи…
Лишь слышу я шорох
Осенней печали,
Немолчной в заглохшем кругу…
И листья опали,
И мертвый их ворох
Встречаю на каждом шагу…
И в мертвом просторе,
Над серой дорогой,
Где глухо седеет трава,
Безмолвно и строго,
Как сонное море,
Раскрыла свой мир синева…
Раздумье (Кто мерой мига сердце мерит)
Кто мерой мига сердце мерит
И тайный жребий смертных дней,
Тот горько слеп, тот в жизнь не верит,
Тот в ней — как тень в игре теней!..
И всех зовущий сон забвенья,
Пред строгим подвигом веков,
Объяв людей, лишь множит звенья
Их дух унизивших оков.
Кто в свете часа дом свой строил,
В величьи мира будет мал,
Зане он жизни не утроил
И бытия не оправдал…
Пусть ярок трепет искры зримой,
Но он лишь миг владеет тьмой,
Где человек — как сев озимый,
До утра майского немой!
И пусть свята молитва слова
В устах восставшего раба,
Но строят высь пути людского
Лишь тяжкий молот и борьба!
Раздумье (Жизнь кого не озадачит)
Жизнь кого не озадачит,
Кто, захваченный грозой,
Не вздохнет и не заплачет
Одинокою слезой!
Все мы радостно и бодро
Покидаем детский кров,
Верим в полдень, верим в вёдро,
В тишь далеких вечеров…
Но с доверчивыми снами
Тень сплетается и — вдруг
Жребий, брошенный не нами,
Нас влечет в свой строгий круг…
Все мы сеем, вверив зною —
Божьей прихоти — свой хлеб,
И с молитвою немою
Точим серп, готовим цеп…
Безмятежен и просторен
Мир в весенней тишине…
Много Пахарь бросил зерен,
Много ль будет на гумне!
Раздумье (Истекает срок за сроком)
Истекает срок за сроком,
Гнется стебель, меркнет цвет —
Пена, взрытая потоком
Устремленных в вечность лет…
В смене тени и сверканья
Дышит время, миг поет…
То же темное алканье
Часу час передает…
Входит в круг борьбы немолчной
Тишь, меняющая сны,
Где лишь звонче ропот желчный
Обделенной седины…
В неизменности и в смене
Храм беззвездный строит мгла,
Где лишь светится средь тени
Бледность скорбного чела…
Рыбаки
А. Н. Лебедевой
В радостной силе,
В утреннем свете,
Брошены были
Легкие сети…
В ясности вала
Искрилось море…
Гордо пылала
Вера во взоре…
Пела вне тени
Доля земная,
В трепетной пене
Бездны не зная…
Длится и длится
Лов запоздалый…
Ждет и томится
Старый и малый…
Сумрачны речи,
Взгляды туманны…
Врезался в плечи
Крест конопляный…
В меркнущем свете,
К мели пустынной
Близятся сети
С илом и тиной…
То-то услада
Смелым, что с криком
Ищут лишь клада
В море великом!
С верой в груди упорной
С верой в груди упорной,
Знающей колос пустой,
Сейте озимые зерна,
Новь зари золотой…
Только предавший плугу
Слезы, молитвы и сны
Смутно услышит сквозь вьюгу
Звон грядущей весны…
Только в Тревоге трудной,
В сумраке роющих прах,
Вспыхнет, как день изумрудный,
Свет на майских холмах…
Светлая заутреня
Всем пасынкам земли родной
Нисходит свет Преображенья
На беглость часа и века,—
Свершилось вещее томленье,
Сбылась великая тоска!
Свободный Плуг, а не ленивый
Яремник отошедших лет —
Взрыл всю дремоту темной нивы,
И светит небу дольний цвет.
Пыланье жизни невозбранно!
Еще ступень, еще межа —
И даль Земли Обетованной
Раскроется без рубежа…
И, восходя на царство шири,
Возносит мощь свободных рук
Лик солнца в солнечном потире
В тот храм, в чьей славе — звездный круг…
Расторгла сумрак жизни тесной
Русь, вся распятая и былом,
И в час Заутрени Воскресной
Поет вселенский свой псалом!
Сеятель
Древним плугом поле взрыто,
Будут зерна в глубине!
Ширь пустынная открыта
Зеленеющей весне…
В древнем поле, над оврагом,
Вековой своей тропой,
С зыбкой ношей, мерным шагом
Бродит Сеятель слепой…
Он бессмертною десницей,
Строго помня свой завет,
Сеет плевелы с пшеницей,
Хлеб людской и божий цвет…
Будет год ли урожайный,
Иль бесплодье ждет зерно,
Приговора вечной тайны
Старцу ведать не дано…
Он лишь мерно, горстью полной,
Рассыпает вдоль межи
Летний трепет, шелест, волны,
Звон и пенье в поле ржи…
Из лукошка рокового
Он лишь сеет дар Творца —
Скудный свет людского крова
И проклятие жнеца!
Сизиф
Долго-долго время длилось,
Долго-долго время шло…
В горьких помыслах склонилось
Бледное чело.
Мыслью, алчущей прозренья,
Я вникал в их беглый миг,
И в высокое ученье
Древних вещих книг…
Приковал я грудь живую
К мертвым сводам рудника,
Где, взрывая тьму глухую,
Искрилась кирка.
Жил, метался, опыт множил
В тишине, средь шума гроз
И в пустом гаданьи дожил
До седых волос!
Все, что век лелеял, сеял,
Все, что годы я поил,
Зыбким прахом час развеял,
Mиг опустошил…
Пусть! Скорей другую ношу!
Вновь я гордо восстаю…
Раб мятежный, вновь я брошу
Вызов бытию!
Синева
Луг желтеет — сад роняет
Вешний цвет, убор листвы…
Только небо не меняет
Первозданной синевы…
Молкнет гром, и вихрь, и даже
Вечный вздох людского сна…
Мир венчает всюду та же,
Вековая тишина…
Дан предел и время смены !
Тени ночи, часу бурь —
Лишь горит века средь пены,
В море зыбкая лазурь…
Пестрый мир клоня к покою —
Мысли, подвиги, слова —
Правит долею людскою
Цельность, вечность, синева…
Соме le onde
Цветет восторг, как вал. Как вал,
Уходит прочь…
И все, что к звону день призвал,
Заглохнет в ночь…
Приходит боль, как снег. Как снег,
Растает вновь…
Недолго дней весенних бег
Объемлет кровь…
И свет и цвет — на миг. На миг —
Игра всех смен…
И все, что смертный пыл воздвиг —
Зола и тлен…
Вся явь, вся дрожь — волна. Волна —
Весь труд людской…
И жнет земные семена
Покой, покой!
Солнечные крылья
Сладко с годами смертную нить
В солнечном храме солнечно вить!
Веет сквозь звенья бренных оков
В вихре мгновенья мудрость веков…
Падают грани в беге сквозь зной —
Светится в длани посох земной…
Ярко над нами, зыбля наш сон,
Брызжет лучами утренний звон…
Вот в их пожаре зреют поля —
В синей тиаре дремлет земля…
Сердце воздето — древний кремень —
Мало от света разнствует тень…
Ринься с восходом в солнечный путь,
Солнечным медом пьяная грудь!
Сиротство
Я в беге часа не один…
Со мной простор немых равнин,
Земная пыль, земная даль,
Их круг бессменный, их печаль…
Со мною был весенний свет,
Моих лугов роса и цвет,
И трепет вод, и шум листвы,
И пламя летней синевы…
Как был покой осенних дней,
Простор развенчанных ветвей,
Холодный пепел, прах, зола
Костров, что ярко жизнь сожгла…
Со мною будет сон зимы,
Печаль и холод белой тьмы
И — в краткий полдень — блеск снегов
Без рубежа, без берегов…
Как будет бодрствовать со мной
Глухой и дикий вихрь ночной,
И долгий вой, и свист его,
И скорбь сиротства моего!