Не меркнет солнце в смертном бытии
Не меркнет солнце в смертном бытии…
О, вешняя, о, новая гроза,
Как ты трудна! Как ты слепишь мои,
Усталые от праха дней, глаза!
Вся — пламя с дымом, дрогнула лазурь —
И нет границ, не стало берегов!
Тебя я знаю, песня древних бурь,
И, сам — огонь, в огонь иду на зов…
Я знаю жребий этих древних волн,
Что, как прибой, объемлет грудь мою,
Но грудь моя — как нищий утлый челн,
В котором я себя не узнаю…
Наши севы, наши всходы
Наши севы, наши всходы
Смерть пожнет своей косой,—
То, что мы слезами годы
Поливали, как росой…
Средь полей необозримых
Туча с неба водит тень…
Мир — простор хлебов озимых…
Все — на некий дальний день.
Звонко их весна разбудит,
Будет в жатву жизнь красна,
Только пахаря не будет
На святом пиру зерна…
Не называй далекой бездной
По праху, в смертную обитель
По праху, в смертную обитель
Нездешние следы легли,
Но смертный дух не небожитель,
И мы не странники земли…
Пусть боль, и ропот, и тревога
Объемлют нас в земной глуши,
Но нет изгнания у Бога
И нет опалы у души…
Средь смуты дня и ночи звездной
Сплетают вихри с тишиной,
Венчают нас одною бездной
И миг небес, и час земной.
Полдень ранит, полночь лечит
Пустыни, дебри
Пустыни, дебри — дни и дни —
Здесь в хижине повремени!
Грозой иль вьюгой дышит путь —
Прикрой измученную грудь!
Дик, нелюдим простор степей —
Хоть каплю забытья испей!
Сердце, миг от вечности наследуй
Сердце, миг от вечности наследуй
В час, когда по зову бытия
Собрались на древнюю беседу
Звездный мрак, морской прибой и я!
Слава солнцу, честь земле
Сладко часу звездно цвесть
Сладко часу звездно цвесть!
На земле ступени есть
К неземному рубежу —
Ввысь, куда я восхожу.
Средь бега дней моих порой
Средь бега дней моих порой
Не своенравною игрой,
А тайной волей бытия
Взрывается вся жизнь моя.
И вновь, как явь, цветут кругом
Деяния и сны в былом —
Как, вдруг, уже цветет в груди
Все то, что будет впереди…
Средь яви пепла и огня
Таков закон судьбы суровой
Таков закон судьбы суровой,
Что вдруг раскрылся час зари,
И стали в горной жизни новой
Золою царства и цари.
Пусть сладки сердцу в мире старом
Его отрада и печаль,
Но ты, смельчак морей, лишь с жаром
От мертвой пристани отчаль!
И там, где в жизни будут крепки
Сны старых стен, былая глушь,
На их оплот могильно-цепкий
Железный молот свой обрушь!
Твой знак пред жизнью
Твой знак пред жизнью — вереск гор.
Из синевы его убор…
Его лазурный, долгий век
Красив в росе, красив сквозь снег…
Пыланье розы, цвет гвоздик
Угрюмо чахнет в серый миг…
А он упорно, дни и дни,
Стократ наряднее в тени —
Зане он в мире знак живой
Того, кто явлен синевой.
Уже в долинах дрогнул трепет томный
Только грани и оковы
(сборник: Лилия и Серп)
Только грани и оковы
Солнцу вешнему и цвету —
Помолись, монах суровый,
За Ромео и Джульетту…
Час изменил — цветы солгали
Чем больше в мире я живу
Чем больше в мире я живу,
Тем меньше знаю слов —
Дух — звездный призрак наяву,
Дух — звон колоколов…
И оттого в житейском сне,
Творя вражду и спор,
Молюсь безмолвно тишине,
Немым обрывам гор…
Цветет ли свет моей тоске,
Иль миг приемлет тьму —
Аминь! На смертном языке
Heт имени ему…
Я видел надпись на скале
Я видел надпись на скале:
Чем дальше путь, тем жребий строже,
И все же верь одной земле,
Землей обманутый прохожий…
Чти горечь правды, бойся лжи.
Гони от дум сомненья жало
И каждой искрой дорожи —
Цветов земли в Пустыне мало…
Живя, бесстрашием живи
И твердо помни в час боязни:
Жизнь малодушному в любви
Готовит худшую из казней.
Я светлый оникс — я лежу в земле
Я светлый оникс — я лежу в земле —
В мучительной и мерзостной темнице,
А ты, мертвец, обрадовался мгле
И траурной дешевой колеснице.
Я свет свой жаждал жизни расточить,
Навеки замкнутый под слоем чернозема,
И силюсь в темноте сорвать его печать,
А ты, зарю забыв, лежишь в земле, ты — дома.