Они спешили — кто под свод острога,
Кто боль сорвать в скандалах кабака,
И если что просили, так у Бога,
И знает это Бог наверняка.
Один погиб, поскольку был рассеян,
Другой стрелял, но дрогнула рука…
И пишут про Расею фарисеи,
И продают иконы с молотка.
По этикеткам нашу кровь расклеив,
Копайтесь в прошлом, датами шурша!
В бушлате пепла скомкана Помпея,
В осколках неразменная душа…
Перевод из Гюго
Виноградник холмы обвивает, подобно гирляндам,
Словно праздник всегда на прекрасной французской земле,
Голубые леса будто смотрят задумчивым взглядом
За теченьем реки и за бликами звезд на волне.
Здесь в предгорьях луга каждый вечер меняют наряды,
Рядом тихое море воркует во сне,
Здесь долины хранят привкус хвои и легкой прохлады,
Солнце, тая в полях, возрождается в каждом стебле.
Лучше бы пить вино
А. Хвостенко
Лучше бы пить вино
В честь голубых гусар
Или простых бродяг
С теми, кто с виду нагл,
Ну а душою наг.
Только бы звон гитар
И никаких присяг.
Пусть Абакан и Крит
Сизым огнем горят.
То нам тюрьма грозит,
То не добыть деньжат.
Голову заложу,
Только не за себя.
То, что в душе ношу, —
Это не истребят.
Что волноваться мне —
Свет или тьма в окне,
Был бы я на коне,
Только лошадки нет.
Скачут они в полях,
Ставки на них в бегах.
Наш же с тобой побег
Белый освищет снег,
Горько лизнет в лицо
И разомкнет кольцо.
Всякая кутерьма,
Можно сойти с ума,
Только к чему спешить.
Сшиты на нас досье,
Может быть, даже пять,
Только живем досель,
Что ж на судьбу пенять.
Лучше винца испить
В честь голубых гусар
Или простых бродяг,
Тех, кто по виду нагл,
Ну а душою наг.
Ко мне ли проявят участье
Ко мне ли проявят участье,
Напомнит ли скрипка пургу,
А я, как старик пред причастьем,
Все слезы сдержать не могу.
И с чем эти связаны слезы,
Причем тут метель и концерт,
Ревут по земле паровозы,
У всех у них тот же акцент.
Цепляюсь в оконные рамы,
Иная мне жизнь не нужна,
Пускай отменяют программу,
Пусть вовсе она не важна.
Но тянутся лапами ели
К созвездьям — не наша вина,
Что мы до конца не допели,
Что мы не допили до дна.
Спастись стараясь от маразма
Спастись стараясь от маразма,
Который крепче, чем мороз,
В России пьют отнюдь не праздно,
А деловито и всерьез.
Пародия на песню Высоцкого
Как ныне сбирается Брежнев-генсек
Щита набивать на ворота,
Как вдруг появляются семь человек
И ну шепелявить чего-то,
И ну голосить ни с того ни с сего:
«Долой оккупантов! Свободу – и всё!»
А он-то ведь только собрался «на вы»,
Собрался на чехов с ударом,
Как вдруг прибежали с плакатом волхвы,
К тому же разя перегаром,
И ну голосить ни с того ни с сего:
«Долой оккупантов! Свободу – и всё!»
Дружина кричала: – А ну, разойдись!
Мы всех вас посадим на пaйки!
Напились с утра, так пойди похмелись,
И неча выкрикивать байки,
И неча вопить ни с того ни с сего:
«Долой оккупантов! Свободу – и всё!»
Волхвы не сносили, конечно, голов –
Шутить не могите с князьями,
И быстро чекисты хватали волхвов,
И кончилось все лагерями.
Ишь, говорят ни с того ни с сего:
«Долой оккупантов! Свободу – и всё!»
А Брежнев-генсек свою линию гнул,
Да так, что никто и не пикнул,
Волхвов он лишь раз про себя помянул,
И то саркастически хмыкнул:
Ишь, говорят ни с того ни с сего:
«Долой оккупантов! Свободу – и всё!»
Письмо Евтушенко
Простите мне, Евгений Евтушенко,
Небрежность рифм при обращеньи к Вам,
Но где найти изящные оттенки,
Мотаясь по сибирским лагерям.
К тому же лейтенант один, оратор,
Большой любитель Ваших добрых строк,
Меня в штрафной сажает изолятор,
Едва найдет исписанный листок.
Вы всё в делах, наверно, за границей
Для Литгазеты пишете отчет,
Для той, в которой некто Солженицын
Был в клевете на строй наш уличен.
Да, всё дела… Наверно, подустали –
От широты до новой широты.
Прошли года, и Вы, как слышал, стали
С наследниками Сталина на «ты»…
Пародия на стихи Ю. Кима
Когда задумчив я брожу,
Хлебнув винца, Венсеннским парком,
Грущу о том, что не найду
Грибов на солку или жарку.
Но чаше думаю о том,
Как хорошо бы все устроилось,
И утряслось, и успокоилось,
Имей я личный самолет,
А также право на полет
Paris — Moscou туда-обратно,
Вот это было бы приятно.
Но личных самолетов нет –
За восемь бед один ответ.
Звонарь
В. Буковскому
Все пожег закат.
Угольки окон
Тлеют, как обряд
Тусклых похорон.
Ночь сошла с ума –
Тишиной орет.
Скорчились дома
В улиц переплет.
Не стерпя обид,
Там, где храм святой,
Нищий так кричит,
Если он немой.
Часы напоминают мне наручники,
Их каждый оборот мне вены рвет.
Со сколькими друзьями мы разлучены,
И сколько впереди разлуки ждет…
Опять туман, как в сказке детской
Опять туман, как в сказке детской…
И пахнут порохом зрачки.
Не отмахнешься фразой меткой
Ни от любви, ни от тоски.
Спросишь о чем
Спросишь о чем, а в ответ только взгляд и молчанье,
Я, как впотьмах, как в неведанной ране глуши.
В черных глазах не найдешь даже тень очертанья
Верной ли мне или вовсе неверной души.