Лазурью осени прощальной
Я озарен. Не шелохнут
Дубы. Застывший и зеркальный
Деревья отражает пруд.
Ложится утром легкий иней
На побледневшие поля.
Одною светлою пустыней
Простерлись воды и земля.
В лесу неслышно реют тени,
Скудея, льется луч скупой,
И радостен мой путь осенней
Пустынно блещущей тропой.
Меж сизых туч все чаще выплывает
Меж сизых туч все чаще выплывает
Могучий свет.
И солнца луч яснее мне сверкает,
И туч уж нет.
Они так долго солнце закрывали,
Давили дух.
И мысли мне унылые внушали,
Что свет потух.
Все смыло солнце чистою волною —
Лазурь чиста.
Теперь одна лишь цель передо мною,
Одна мечта.
Кругом покой и мрак глубокий
Кругом покой и мрак глубокий.
Пускай не знаю я, куда
Направит путь мой одинокий
Моя туманная звезда.
Тревога жизни отзвучала,
И замирает далеко…
Змеиной страстью злое жало
В душе уснуло глубоко.
На все наложены оковы
Невозмутимой тишины.
Так однозвучен гул суровый
О камень бьющейся волны.
Как будто легче жизни бремя…
Объятый вещей тишиной,
Без страха слышу я, как время
Свой круг свершает надо мной.
Крепче голубой мороз
Посв. Наталии В. Богословской
Крепче голубой мороз,
Воздух скован, пахнет дым.
Кто тебя, дитя, принес
В край железных, звездных зим?
Целый мир — лишь ты одна,
Как легко, светло с тобой.
Душу высветлил до дна
Взор хрустально-голубой.
Из-под загнутых ресниц
Блещет бледная лазурь,
Голос — щебетанье птиц
В воздухе без туч и бурь.
Кто ты: маленькая рысь,
Или райский ангелок?
Выжжена морозом высь,
Город мертв, рассвет далек.
Крепче яростный мороз,
Город бездыханно пуст…
Только мягкий шелк волос,
Нежный, нежный пурпур уст.
Ночь холодна и ненастна была
Ночь холодна и ненастна была,
Буря со свистом деревья рвала:
Ветра порывы на дом налетали,
Ставни в ответ им дрожали, стонали.
Целую ночь пролежал я без сна,
В час предрассветный глядел из окна.
Жуткой толпою по серой дороге,
Криком петушьим гонима в тревоге,
В тусклом сияньи ночного серпа,
К лесу неслась вурдалаков толпа.
Быстро бежали ужасные гости,
Лечь поскорее на ближнем погосте.
Бледно и тускло смотрели луга,
В жуткой дремоте стояли стога.
Только над лесом, в тумане ненастном,
Встала заря, будто заревом красным.
О, не верь во власть земного тленья
О, не верь во власть земного тленья!
Это все пройдет, как душный сон.
Лишь лови нетленные мгновенья,
В них огонь бессмертья отражен.
И за этот краткий миг прозренья
Ты забудешь все, чем дорожил.
Воспаришь над злом земного тленья,
Оглушен гармонией светил.
И зажгутся в мыслях ярким светом
Пред тобой священные слова.
И на сердце, пламенем согретом,
Отразится сила Божества.
Одною тайной непонятной
Одною тайной непонятной
Порядок мира утвержден.
Над всем один лишь благодатный,
Уму неведомый закон.
Мир существует, заключенный
В цепях божественной судьбы,
И неподвижного закона
Мы все свободные рабы.
Пускай иссяк источник животворный
Пускай иссяк источник животворный
В сердцах людей, проклявших вечный свет.
Пускай они влачат свой век позорно,
Греху служа, забыв святой завет.
Весь мрак греха расчистит и развеет
Одна лишь капля крови пролитой,
И вечность вновь детей своих взлелеет,
И вновь призыв послышится святой.
И, как заря пред солнечным рассветом
Пролившись, тьму убьет святая кровь,
И будет кровь опять святым заветом,
Что мир омыт и царствует любовь.
Последний луч бледнеет, догорая
Последний луч бледнеет, догорая,
Последний шум стихает. Мы одни.
Твои уста, в которых сладость рая,
Пророчат мне безоблачные дни.
Пускай к тебе прильну я, умирая,
Ты мне шепнешь: я здесь, с тобой: усни.
Твои уста, в которых сладость рая,
Пророчат мне безоблачные дни.
Ты здесь, со мной. Вдали иного края
Уже мерцают первые огни.
Твои уста, в которых сладость рая,
Пророчат мне безоблачные дни.
Раскрылась Вечности страница
Раскрылась Вечности страница.
Змея бессильно умерла.
И видел я, как голубица
Взвилась во сретенье орла.
Силы последние мрак собирает
Силы последние мрак собирает.
Тщетны они.
В дымном тумане уже возникают
Новые дни.
Стоя пред вечным, отбрось все сомненья.
Горе пройдет,
И из тумана земного мученья
Солнце взойдет.
Сияньем, золотым и алым
Сияньем, золотым и алым,
Исходит запад. Я — один.
В вечерний час в лесу опалом,
Средь зачарованных вершин.
Чу! Детский крик и лай собаки
Донесся из деревни вдруг.
Донесся из деревни вдруг.
Разделен и малейший звук!
Мечта в былом без боли бродит,
И от хрустальной вышины
На сердце и на землю сходит
Очарованье тишины.
Сколько раз тяжелые ненастья
Сколько раз тяжелые ненастья
Застилали наш убогий путь,
И в тумане призрачного счастья
Тщетно мы стремились отдохнуть.
Но, свой долг покорно исполняя,
Мы брели все тою же тропой,
Средь обмана веры не теряя,
Не смущаясь трудною борьбой.
Ночь проходит. Близок час рассвета.
Так восстань, усталый, бедный друг,
И в обитель царственного света
Мы пойдем, забыв земной недуг.
Неужель теперь, когда сияет
Новый день лучами красоты,
Нас поток житейский разлучает
И забыты прежние мечты?
Нет. Не верь минутному обману.
Все сомненья кончатся, поверь.
И, забыв земную, злую рану,
Мы откроем радужную дверь.
Солнце прорвало тяжелую тучу
Солнце прорвало тяжелую тучу
Ярким лучом.
Свет проливается в душу могучим
Теплым ключом.
Все умолкает пред силою вечною
Чистой волны.
Только летают вокруг бесконечные
Бледные сны.
Смерклось, небо потухает
Смерклось. Небо потухает.
На него гляжу один.
Темной тучей застилает
Белизну его седин.
Небо грозно лиловеет,
Но промчался краткий миг,
И опять оно бледнеет…
Так бессильно цепенеет
Умирающий старик.
Долго, долго по балкону
Я хожу в вечерней мгле.
Ночь ползет по небосклону
И спускается к земле.
Будто нежной женской ласки
В этот час леса полны.
Эти гаснущие краски,
Эта песня тишины.
Ты взманила к вешним трелям
Ты взманила к вешним трелям,
Воззывающая вновь
Дни, когда, хмелен апрелем,
Я вверял лесным свирелям
Запевавшую любовь.
Для моей мечты бездомной
Дверь былого отперта;
Ты склояилась в неге томной…
Взор зеленый, голос дремный,
Лепестковые уста.
Снова счастья отголоски
Внятны сердцу моему:
Ты, дитя в простой прическе,
Резво мчишься, где березки
Вниз сбегают по холму.
Словно льдина раскололась
От весеннего огня…
Золотится зыбкий волос,
И звенит свирельный голос
Призывающий меня.
Твое лицо — запечатленный сад
Твое лицо — запечатленный сад,
Где утренняя роза розовеет.
От лепестков полураскрытых веет,
Маня пчелу, медовый аромат.
И я пришел в цветущий вертоград,
Где райский плод сквозь зелени краснеет.
Ах, знал ли я, что для меня созреет
Румяных уст мускатный виноград?
Твои глаза впивая взором жадным
И ими пьян, как соком виноградным,
Припав к груди, я пью душистый вздох,
Забыв о всем волнующемся мире.
В твоих губах, как в розовом потире,
Вино любви и лучезарный бог.
Среди снегов, залегших, как пустыня
Среди снегов, залегших, как пустыня,
Среди весенних, радостных ручьев,
Все та же ты, бессмертная святыня,
Все тот же путь, без мыслей и без слов.
В уборе светлом хлопьев белоснежных
И в тайных чарах сладостной весны
Один огонь очей лазурно-нежных,
И те же всё заманчивые сны.
И как средь мрака яростной мятели,
Так в свете ярком радостных небес
Иду все к той же неизменной цели,
В далекий край таинственных чудес.
Среди ночей весны благоуханной
Горят огнем мистическим мечты,
И в белой дымке, нежной и туманной,
Как и зимой, все та же, та же ты.
Я шел забытою и бедною тропой
Я шел забытою и бедною тропой;
Шуршали листья тихо под ногой;
Осины лист испуганно дрожал;
В последний раз осенний день блистал.
Я шел к блаженству
Я шел к блаженству. Путь блестел
Росы вечерней красным светом.
Ночной эфир на землю лился.
В душе ликующей моей
Видений светлых рой кружился.
Воспоминанья прежних дней
Во мне горели ярким светом.
Я слышал ясный голос твой
И, озарен твоим приветом,
Благословлял я жребий свой.
Деревья тихо трепетали;
Я видел свет — я к свету шел;
Во мраке молнии сверкали,
И озарен был тихий дол.
В огне заката ты сияла.
Стада паслися на лугах;
В зарницах ярких ты блистала
И рассыпалась на цветах.