Собрание редких и малоизвестных стихотворений Сергея Алымова. Здесь мы сохраняем тексты, которые ищут реже, но они дополняют картину его поэтического наследия и подходят для детального изучения творчества. Больше известных текстов — на главной странице поэта.
* * *
Вспомним-ка, товарищи
Вспомним-ка, товарищи,
Военные года,
Ветер задувающий,
Лихие холода.
Припев:
Молодые мускулы окрепли в те года,
Славься, Приамурская вторая, навсегда!
Молодые мускулы окрепли в те года,
Славься, Приамурская вторая, навсегда!
Мы не знали устали,
Проходя тайгой,
Согревал нас в ярости
Бешеный огонь.
Припев.
Пусть бандиты-ухари
Торгуют вперебой,
Командиру Блюхеру
Бить их не впервой!
Припев.
Пусть бандиты-ухари
Торгуют вперебой,
Командиру Блюхеру
Бить их не впервой!
Припев.
Героическая летная
Моторы победно гудели,
Клубились кругом облака,
Синели сибирские ели,
И ветер свистел по бокам.
Припев:
Могучие крылья Советов
Готовы к полету всегда.
Гори озаряющим светом,
Победная наша звезда!
И пели пропеллеры песню,
Которой не сыщешь стройней, —
О нашей великой, чудесной
Родимой советской стране.
Припев.
Над белой камчатской равниной,
Над морем, где вечные льды,
Летели дружиной орлиной
Друзей выручать из беды.
Припев.
Взрывается снежною пылью
Шуршащий под лыжами лед.
И снова со льдины на крыльях
Взвивается ввысь самолет.
И снова под самые тучи
Людей самолеты несут,
И снова задорно, певуче
Пропеллеры песню поют!
Далеко, далеко за снегами
Далеко, далеко за снегами,
За берёзовой тихой рекой
Есть дивчина с такими, такими глазами,
Что мой помутили покой.
Бомбы рвались, и пушки гремели,
Осыпали осколки дождём,
Но глаза голубели, синели,
Говорили неслышно: «мы ждём»…
Я военной судьбе не перечу,
Но когда возвращусь я домой,
Непременно ту самую встречу,
Что смутила солдатский покой.
Дорогую из тысяч узнаю,
Я запомнил родные черты.
Говорят, если долго мечтаешь, желаешь,
Сбываются наши мечты…
Марш Комсомола
Мы — на заводах, в шахтах, в школах,
В колхозах, в армии, во льдах.
Наш лозунг — лозунг Комсомола —
Быть первыми в рядах!
Мы сядем все на самолеты,
Советский защитим простор.
Бойцы, подводники, пилоты,
Дадим врагу отпор!
Припев:
Идут к победам миллионы
Из наших городов и сел.
Готов к труду и обороне
Отважный Комсомол!
Счастливой жизни заблистали
Огни над нашею землей.
Нам эту жизнь дал мудрый Сталин,
Любимый и родной!
Счастливой жизни и веселой
Усилим сказочный размах.
Вперед, колонны Комсомола,
Победный шире шаг!
Припев:
Идут к победам миллионы
Из наших городов и сел.
Готов к труду и обороне!
Вперед! Вперед! Вперед!
Мы скоро встретимся, Москва
На широкой венгерской долине,
Где ночной шелестит ветерок,
Вспоминаем мы на чужбине
Красоту подмосковных дорог
Припев.
Эх, подмосковные дороги ровные,
Леса зеленые, берез листва.
Нам часто снится Москва столица,
Мы скоро встретимся, Москва!
Эх, вы долгие темные ночи,
Дым холодный, чужой небосвод,
Так и смотрят любимой очи
На дорогу, что к дому ведет.
Припев.
По зеленым долинам и рощам
Скоро мы повернем на восток
И вернемся на Красную площадь.
По одной из знакомых дорог.
На Каспийском сером море
На Каспийском сером море.
У приморских берегов.
Мы сражались с белой сворой
Окружавших нас врагов.
Вел нас в бой товарищ Киров,
Над землей клубился дым.
Эй, бойцы и командиры,
Волгу белым не сдадим.
Киров вел нас дни и ночи
По приморским берегам
Грозной армии рабочих
Не сломить врагу в боях.
Будь спокоен, красный сокол
Не возьмут они реку
К Волге-матушке широкой
Нет дороги Колчаку!
На Каспийском сером море.
У приморских берегов.
Мы сражались с белой сворой
Окружавших нас врагов.
Прогулка
Парень, парень с девушкой гулял
В роще, в роще над Москвой-рекой,
Парень, парень девушку обнял
Нежно, нежно левою рукой.
— Ах. ты ошибся, мой
Парень дорогой!
Ведь любимых обнимаают правою рукой.
Видно, ты спешил —
Вот и насмешил,
Или, может быть, у правой слишком мало сил?
(А-а-а-а-а-а, слишком мало сил?)
— Тайну вы проведали мою,
Тайну боевого моряка:
Пулей, пулей ранена в бою
Сильно, сильно правая рука.
Если б немец мне
Пулей в грудь попал,
Я б ни левой и ни правой вас не обнимал.
Извините ж вы
Мне конфуз такой,
Но пока я обнимаю левою рукой.
(А-а-а-а-а-а, левою рукой.)
Парень, парень с девушкой гулял
В роще, в роще над Москвой-рекой,
Парень, парень девушку обнял
Нежно, нежно левою рукой.
Тот, кто любит власть Советов
Тот, кто любит Власть Советов
И кто смел душой — и кто смел душой!
Пусть с ружьем в руках спешит
На открытый бой!
Припев:
На бой! На бой! На бой!
На бой! Отважный бой!
В небе ярко светит солнце,
Голубая степь — голубая степь!
Пограничники растянут
Боевую цепь!
Припев.
Кровью взятую свободу —
Не отнять врагу — не отнять врагу!
Пограничные отряды
Сопки сберегут!
Припев:
На бой! На бой! На бой!
Вперед, на смертный бой!
/Вариант военного времени/
Этот клич вождя народов
Грянул, как набат,
И откликнулись герои
Городов и хат!
Эх, бойцы, нажмем сильнее
Грудью на врага!
Нам всегда страна родная
Сердцу дорога!
Снова станет жизнь прекрасной,
Как цветущий сад,
И дела героев славных
Песней прозвучат!
Чудо-Городок
Злые вороны кружили над родимою землёй.
Всех врагов мы сокрушили.
Отстояли край родной!
На земле горелой, чёрной
Сад зелёный разведём.
Мы в сад поставим наш просторный,
Наш высокий новый дом!
За дождями серыми,
За снегами вьюжными
Наступает солнечный денёк!
Эх, мы руками ловкими,
Дружными, послушными
Выстроим, да выставим чудо-городок!
Эх, улицы широкие, домики высокие,
Яблони медовые, новые мосты!
Злые вороны кружили над родимою землёй.
Всех врагов мы сокрушили.
Отстояли край родной!
Из страны вернулись прусской
Мы с победою сюда.
Наш край родимый, край родимый русский
Расцветёт в красе труда!
Роща дней
Всеволоду Иванову с верой, что это будет.
Ростки… Ростки…
И дней побеги.
Тоски
Не надо
У сада
Неги.
В кольце огней
Зевают пушки…
Слышней
Зовут
В уют
Опушки…
Траса в росе…
Речные бульки…
И рады все:
Шмель…
Ель…
Косульки…
Настанет день,
Который не был!..
Везде
Простой,
Святой,
Как небо.
В фойе
Полюбив, в Декабре я загроздил сирени…
Полюбив, — я из звезд отчеканил колье… —
Сядем здесь на диван… Ходят люди, как тени,
Что нам тени людей и гримасы фойе?!
Ведь никто из толпы не поймет нашу близость!
Ведь мещанам далек пасторальный экстаз. —
Им знакома любовь, как животная низость…
Ах, забудем мещан в наш сиреневый час!
Твои взоры нежней ассонансов Верлена…
Твои плечи дрожат, как березок листва…
Улетев далеко из мещанского плена,
Мы людские черты замечаем, едва…
Есть моменты в любви, когда люди — помеха!.
Есть минуты в любви, когда люди — ничто!.
Наши души — сады ароматного смеха
И вульгарный диван — королевский «шато»…
Тривиальный диван, словно замок в сирени,
Где цветы и любовь только в нас и для нас. —
Не дадим никому белокурых мгновений!.
Никого не введем в наш сиреневый час!..
Осенник
Николаю Асееву, чья лирика ладанная заря.
Летают паутинки —
Небесные сединки…
Все дали извопросены:
. . . . . . . . . . . . .
«Лекарства нет от осени»!..
В душе: седая скука.
У вас — свечинки руки…
Они прозрачно тают.
Вы, вся — святая!
На голове — корона
Из звездных листьев клена.
И сыплют на вас выси
Сосновых игол бисер.
И медленно идем мы
Вдоль стен лесного дома.
А осень, выйдя в сени,
Скликает на осенник.
Лимузин-саркофаг
Ты была у Поля в Красоты Салоне…
Ароматной Фриной села в лимузин, —
В вазочке кареты цвел пучок бегоний…
Знала: в будуаре мучится грузин.
В улице плакатной пели и стреляли.
В трубочку шоферу крикнула: «скорей!»
Пули и опасность славно окрыляли…
Грезу подтолкнула, шаловливо: «рей!»
Лимузин качнулся, сиротливо млея,
И, смертельно вздрогнув, вкопанно застыл.
Дверца приоткрылась и усач, наглея,
Выйти из кареты грубо попросил.
Ты не растерялась и с лицом маркизы
Вежливо спросила: «А зачем я вам?…»
Вспомнила Ламбаль ты и отчизну Гиза,
Грустно прикоснувшись к платья кружевам…
Затрещали залпы словно кастаньеты,
Кто-то в отдаленьи нажимал курок…
И вблизи бегоний, в шелковой карете
В океане черни ты нашла свой рок.
Маленькая пулька, пчелкою порхая,
Стенку продырявя, юркнула в корсаж.
A на оттоманке, бешено вздыхая,
Грезил о блаженстве исступленный паж.
Ты не разделяла трепета истомы…
Около метались бороды бродяг, —
Щелкали затворы… отдавало ромом…
И авто качался, словно саркофаг.
Вечер истеричный нагибался к шторам;
Аромат бегоний, старчески, вдыхал, —
И в твоих изящных, омертвелых взорах
От людских безумий, мирно отдыхал.
Опять
Звезды — алмазные пряжки женских, мучительных туфель
Дразнят меня и стучатся в келью моей тишины…
Вижу: монашка нагая жадно прижалася к пуфу
Ярко-зеленой кушетки.. Очи ее зажжены.
Скинуто черное платье. Брошено на пол, как святость…
Пламя лампадки игриво, как у румына смычок…
Ах, у стеблинных монахинь страсть необычно горбата!..
Ах, у бесстрастных монахинь в красных укусах плечо!..
Но подхожу к кельеспальне… Даже березки в истоме!
Прядями кос изумрудных кожу щекочут ствола…
Даже березка-Печалка молится блуду святому,
Даже березкины грезы об исступлениях зла!..
Ближе… К дрожащему телу прискорпионились четки…
Два каблука, остродлинных бьются поклонами в пол.
«А… каблуки?!.. Куртизанка?! — Нет! не отдамся кокотке…»
И убегаю… А в сердце: «О, почему не вошел?»