Собрание редких и малоизвестных стихотворений Поля Верлена. Здесь мы сохраняем тексты, которые ищут реже, но они дополняют картину его поэтического наследия и подходят для детального изучения творчества. Больше известных текстов — на главной странице поэта.
* * *
В пещере
О, как вы мучите сердца!
Умру пред вашими ногами.
Тигрицу Гиркании сравнивая с вами,
Скажу: ты — кроткая овца!
Да, здесь, жестокая Климена,
Тот меч, который метче стрел
От Сципионов, Киров жизнь отнять умел,
Освободит меня из плена.
Да и не он мне путь открыл
На Элизийские поляны,
Лишь взор мне ваш блеснул, — стрелою острой, рдяной
Амур мне сердце поразил.
Перевод: Ф. К. Сологуба
Ах! пока, звезда денницы
Ax! пока, звезда денницы,
В спет дневной ты не ушла
(Из пшеницы,
Чу! кричат перепела),
Обрати свой взор к поэту,
Посмотри в мои глаза
(Мчатся к свету
Жаворонки в небеса)!
Поспеши: твое сиянье
Быстро меркнет в синеве
(Стрекотанье,
Шум ликующий в траве!). —
И, прочтя, чем думы полны.
Разгадав все тайны грез
(Словно волны,
С ветром зыблется овес), —
Прошепчи о всем нежнее
Там, где милой снится сон
(О скорее!
Вот уж вспыхнул небосклон!).
Перевод: В. Я. Брюсова
Святая ль в своем ореоле
Святая ль в своем ореоле,
Графиня ли в замке своем,
И все, что от сладкой неволи
Мы в слове обычном найдем,
И песня рогов золотая,
Что льется по дальним лугам,
С простором себя сочетая
И с нежной надменностью Дам,
И прелесть улыбки лучистой,
Победно влекущей сердца,
В лебяжьей невинности чистой,
В девичьем румянце лица.
О, жемчуг и розы! О, в тонком
Узоре наследственный щит!
Все это мне в имени звонком
Твоем Карловингском звучит!
Перевод: Г. А. Шенгели
Так это будет в летний день
Так это будет в летний день. В тот час
Горящий полдень, радуясь со мною,
Меж шелка и атласа с кисеей,
Еще прекрасней мне покажет вас.
И синий небосвод, как ткань в палатках,
Над нами, побледневшими тогда
От счастья, ожиданья и стыда,
Вдруг задрожит в роскошных, длинных складках.
Настанет вечер; всех маня ко сну,
Коснется ветер свадебной вуали,
И звезд приветный взор из темной дали
Поздравит тихо мужа и жену.
Перевод: В. Я. Брюсова
Я провижу в стрекочущем хоре
Я провижу в стрекочущем хоре
Тонкий очерк старинных взываний
И в глуби музыкальных сияний —
Бледной страсти грядущие зори!
Дух и сердце, безумьем одеты,
Превращаются в зренье двойное,
Где мерцают в тумане и зное
Всех, увы, старых лир ариетты!
Умереть бы, как те отлетели —
Быстрых мигов истаявших звоны,
Что колеблет Амур устрашенный!
Умереть бы на этой качели!
Перевод: Г. А. Шенгели
Шарлеруа
Кобольды черной
Идут травой.
Ветер шальной
Воет, упорный.
Чем пахнет тут?
Овес трепещет.
Кустарник хлещет
Всех, кто идут.
Везде лачуги,
Домов здесь нет;
От домен — свет
Рдяный в округе.
Чем пахнет? А?
Ревут вокзалы.
Взор ищет, шалый:
Где Шарлеруа?
Но запах смрадный, —
Чем он разлит?
Что там звенит,
Как систр громадный?
А! То завод
Дышит устало.
О, вопль металла,
Рабочий пот!
Вижу даль аллеи
Небо. Быть светлей
Можно ль небесам?
В тайный свой приют
Нас кусты зовут, —
Знаешь, мило там
Входит много бар —
Сам Ройе-Колар
С ними рад дружить —
Под дворцовый кров
Этих стариков
Можно ль не почтить?
Весь дворец был бел —
А теперь зардел, —
То заката кровь
Все поля кругом
Пусть найдет свой дом
Наша там любовь.
Перевод: Ф. К. Сологуба
Улицы I
Станцуем джигу!
Любил я блеск ее очей.
Они небесных звезд светлей,
И много ярких в них огней.
Станцуем джигу!
С влюбленными она была,
Неотразимая, так зла
И в самой злости так мила!
Станцуем джигу!
Но розы уст милей цветут,
Когда уйдем из хитрых пут,
Когда мечты о ней умрут.
Станцуем джигу!
И вспоминать мне много лет
Часы любви, часы бесед, —
Ах, лучшей радости мне нет!
Станцуем джигу!
Перевод: Ф. К. Сологуба
Улицы II
На улице, в оправе тесной,
Река, возникшая чудесно
За пятифутовой стеной!
В предместье мирном, ты небыстро,
Без шума протекаешь — чистой,
Но непрозрачною струей.
Шоссе широко, и, безмолвны,
Желты, как мертвый облик, волны
Один туман лишь отразят,
В тот даже час, когда, вставая,
Заря сияет, зажигая
Коттеджей черно-желтый ряд.
Перевод: В. Я. Брюсова
Beams
Был ветер так нежен, и даль так ясна, —
Ей плыть захотелось в открытое море.
За нею плывем мы, с шалуньей не споря,
Соленая нас охватила волна.
На тверди безоблачной небо сияло
И золотом рдело в ее волосах, —
И тихо качалась она на волнах,
И море тихонько валы развивало.
Неспешные птицы вились далеко,
Вдали паруса, наклоняясь, белели,
Порой водоросли в воде зеленели, —
Мы плыли уверенно так и легко.
Она оглянулася с кроткой, улыбкой,
Не веря, что мы не боимся волны,
Но радостью плыть с ней мы были полны,
Плывет она снова дорогою зыбкой.
Перевод: Ф. К. Сологуба
Меня в тиши Беда
Меня в тиши Беда, злой рыцарь в маске, встретил
И в сердце старое копье свое уметил.
Кровь сердца старого багряный мечет взмах
И стынет, дымная, под солнцем на цветах.
Глаза мне гасит мрак, упал я с громким криком.
И сердце старое мертво в дрожанье диком.
Тогда приблизился и спешился с коня
Беда, мой рыцарь злой, и тронул он меня.
Железом скованный, влагая перст глубоко
Мне в язву, свой закон вещает он жестоко,
И от касания холодного перста
И сердце ожило, и честь, и чистота,
И, к дивной истине так пламенно-ревниво,
Вновь сердце молодо в груди моей и живо.
Дрожу под тяжестью сомнений и тревог,
Но упоен, как тот, кому явился Бог.
А добрый рыцарь мой на скакуна садится,
Кивает головой пред тем, как удалиться,
И мне кричит (еще я слышу голос тот):
— Довольно в первый раз, но берегись вперед!
Перевод: Ф. К. Сологуба
О человечества безмерность
О человечества безмерность,
Былые дни, благой Отец,
И верных доблестная верность! —
Путь обретенный наконец!
Здесь все громадней и могучей,
Чем однодневка-человек,
И черны, как завесы, тучи,
Закрывшие идущий век.
Вожатаю сей жизни грешной —
Повиновенью — дух предай!
О, в поле, вспаханном успешно,
Единой Церкви урожай!
Перевод: В. Я. Брюсова
Обманчивые дни весь день
Обманчивые дни весь день, весь день горели;
Заката на меди теперь они дрожат,
Закрой глаза, душа, довольно мы смотрели!
О, искушения! — они нас сторожат.
Весь день, весь день они горели беспощадно,
Сжигая виноград на склонах, под горой
Хлеба созревшие и опаляя жадно
Небесную лазурь, что пела над тобой.
О, побледней, душа, иди, ломая руки.
Ужели те «вечера» святому «завтра» вновь
Грозят? Безумия ужели живы муки?
Воспоминания убей, убей. Любовь!
О, грозный приступ зла! последний, без сомненья?
Иди, душа, молись! молись до исступленья!
Перевод: В. Я. Брюсова
Жизнь скромная, с ее нетрудными трудами
Жизнь скромная, с ее нетрудными трудами!
В ней целый подвиг есть — служение любви!
Веселым быть, следя все те же дни за днями,
Быть сильным, чувствуя, что гаснет жар в крови!
Знать, слышать в городах, меж всеми голосами,
О Боже! лишь одно: колокола твои,
И, повинуясь сам велению: «Живи!»,
Свой голос смешивать с грядущими волнами.
С желаньем каяться — меж грешниками жить.
Любить молчание — и бесконечно длить
Терпения часы здесь, в жизненной пустыне,
Сомненья детские раскаяний живых
И тщетные мечты о радостях святых…
«Прочь! — ангел говорит, — все доводы гордыни!»
Перевод: В. Я. Брюсова
Враг принимает облик Скуки
Враг принимает облик Скуки
И говорит: «К чему, мой друг?»
Но я смеюсь, сжимая руки.
Враг принимает облик Тела
И шепчет: «Посмотри вокруг,
Вот женщина!» — Молчу я смело.
Враг принимает облик новый,
Он — ангел света, шепчет вновь:
«Что твой порыв, твой пост суровый,
Пред тем, что сердце должно Богу!
Как смерть, сильна ль твоя любовь?»
Твержу: «Иду я понемногу!»
Он — логик от начала света,
Я должен обуздать свой ум
И не искать ему ответа,
Кто это, зная без сомненья!
Пусть жизни раздается шум,
Молиться буду о смиренье!
Перевод: В. Я. Брюсова
Сын громадных поселений
Сын громадных поселений
И презренных возмущений,
Здесь я все, о чем мечтал,
Отыскал и все познал,
Но все — призрак, все убого,
Все спешило отцвести.
Я легко сказал «прости»
Наслажденью, даже счастью,
С каждой я расстался страстью
Вне тебя, мой милый Бог!
Поднял крест меня на крылья,
Дал мне лучшие усилья
Устремляться к чистоте,
К тишине, к святой мечте
Целомудренно и строго.
Умиленье, мне подай
Сладких рос отрадный рай,
Погрузи в живую воду,
Сердцу дай одну свободу —
Умереть у Божьих ног!
Перевод: Ф. К. Сологуба
Соломинкой в хлеву надежда нам зажглась
Соломинкой в хлеву надежда нам зажглась.
Бояться ли осы, своим полетом пьяной?
Глянь: все же солнце в щель сочится струйкой рдяной.
Что ж не уснуть тебе, на стол облокотясь?
О, бедный! Все же нам дал воду ключ студеный:
Пей! И потом усни. Я остаюсь, я тут,
Я сохраню мечты, покой твой и уют,
И вновь ты будешь петь, ребенок усыпленный.
Бьет полдень. Я прошу: оставьте нас, мадам!
Он спит. Не странно ли, что к женским мы шагам
Все так чувствительны, злосчастные бедняги?
Бьет полдень. В комнате полить велел я пол.
Ну, спи! Надежда нам блестит кремнем в овраге,
Ах, куст сентябрьских роз! Когда б он вновь расцвел!
Перевод: Г. А. Шенгели
Законы, числа, краски, ароматы
Законы, числа, краски, ароматы!..
Слова бегут в испуге, как цыплята.
Рыдая, Тело никнет на кресте.
Нога, ты топчешь грезы, а не травы!
И зов толпы, прельстительно-лукавый,
Звучит вокруг в немолчной суете.
О небо, где плывут надежды наши!
Цветы, что никогда не будут чаши!
Вино, и вдруг — жест проскользнувший твой!
Грудь женщины с ласкающей игрой!
Ночей ленивых ложа голубые!..
— Что этот бред пленительных услад?
Что этих пыток бесконечный ряд?
И что — мы, грешники, и вы, святые?