О старом холостяке Адаме
Поэма
Владимиру Кострову
АДАМ
Деньги – пустяк,
И вещи – пустяк,
Лишь солнцем всю душу вымой.
В этой избе жил холостяк,
Самый неисправимый.
Звали его Адам.
Передам:
По всем достоверным данным,
Он был действительно, как Адам,
Чистым и первозданным.
Пол проломлен, и печь пуста,
Врывается ветер в щели.
Поют ледяные его уста,
А слышатся птичьи трели.
А всё потому, что предпочитал
Хозяин в углу ютиться,
А всю избу голубям отдал
И всяческим певчим птицам.
Птицы пели ему зарю,
Клевали зерно с ладони.
И было, точно я говорю,
Солнечно в этом доме.
Цветы цвели, как в райском саду,
Раскинувшемся без края.
И были любому, имей в виду,
Открыты ворота рая…
Сегодня в доме Адама темно,
Совсем неуютно в доме,
Хозяина нет здесь давным-давно –
На сотом году он помер.
И жизни не сыщешь здесь, хоть убей:
На окнах цветы посохли,
Коты сожрали всех голубей,
И певчие птицы сдохли.
А брат хозяина или сват,
А может быть, дядя свата,
Поставил здесь мешки
Не в обхват,
А в два или в три обхвата.
Окорока висят на стене
И сала свиного глыбы.
Но он сочинять здесь позволил мне –
За это ему спасибо!
Здесь точно известен доход и расход,
Всё выверено весами.
Но ветер, ворвавшись в щели, поёт
Птичьими голосами…
Земля!..
Я всё барахло раздам,
Сольюсь с твоим светлым лоном.
Ну а тебе поклонюсь, Адам,
Самым земным поклоном.
ЛЮБОВЬ. ПЕСНИ.
Мой герой – он вам знаком –
Был рождён минувшим веком.
Он считался бедняком.
Жил Адам холостяком.
Был прекрасным человеком.
– Стой, – мне скажут, – как же так?
«Он – герой!» – твердишь с упорством.
Ну, а раз он холостяк,
Значит, просто был он чёрствым.
Не любил, так кем он был?..
– Знайте, всё не этак было!
Он-то девушку любил,
Да она-то не любила.
Говорят, он восемь лет
Засылал к невесте сватов.
А ему одно в ответ:
«Нет и нет! И снова – нет!
Ты, смотри-ка весь в заплатах!
Не такого жениха
Мы для нашей дочки ищем.
У тебя изба плоха,
У тебя земля суха,
У тебя одна соха!..
Что за радость быть за нищим!»
И пошло, пошло, пошло!..
Тут мне снова скажут, споря:
– Раз в любви не повезло,
Значит, крепко пил он с горя.
Правда ведь, хлестал вино?
И чего перечить – баста!
Я могу сказать одно:
– Пить он пил конечно…
Но
Раз в неделю.
Разве часто?
Да и если выпивал,
Из того не делал тайны:
Шёл в свой сад и там певал
Полюбившиеся дайны.
Пел про радости людские,
Пел он дайны про беду.
А какие?..
Вот такие –
Я сейчас их приведу.
ГНЕДОЙ КОНЬ
Я, друзья, богат,
Я могуч, умён.
У меня есть конь, –
Вот гнедой силён!
Ни к чему мне все науки,
Сам я мастер на все руки.
Что ж ещё желать,
Что ж ещё желать?
Мой гнедой красив, –
Только посмотри! –
Хоть годов ему
Ровно тридцать три.
Пусть он слеп, а ноги кривы,
Но бесстрашен конь игривый.
Только побежит –
Вся земля дрожит!
Ах, моя любовь,
Как же ты мила:
Губы как морковь,
Зубы как пила.
Я искал тебя повсюду –
И нашёл, и сватать буду.
Стань моей женой,
Стань моей женой!
Свадьбу я сыграл,
Вот я справил бал.
Пьяный сок берёз
Бочки разрывал!
Уж мы пели, пировали,
До упаду танцевали.
Был весёлый пир,
Ох, весёлый пир!
Был мой милый тесть
Щедрым, как никто:
Дал он мне козу,
Пса и долото.
Долотом тем рыб ловлю я,
Шкуру им жене скоблю я.
Хорошо живу,
Хорошо живу!
Коль придётся быть
В нашей стороне,
Приглашаю вас
Заглянуть ко мне.
Разразимся вновь мы пиром,
Вас накормим козьим сыром.
Дети вам споют,
Дети вам споют!
АДАМ И ХОРЁК
Избегав местность вдоль и поперёк,
Курятники соседей обирая,
Ночной зверёк, известный плут хорёк,
Жил у Адама старого в сарае.
Он не спеша дела свои вершил,
Как это говорят, со знаньем дела:
Цыплят он потрошил, и кур душил,
И яйца жрал, лишь скорлупа хрустела.
Но этот старый плут и бедокур
Лишь одного придерживался строго:
Ни певчих птах, ни голубей, ни кур
В Адамовом дворе вовек не трогал.
Да это что! Бывало, верь не верь,
Когда под вечер у Адама в хате
Была открыта дверь, заглянет в дверь:
Мол, как живёшь, мой холостой приятель?
Мол, ты сегодня что-то загрустил,
Мол, знаю, одному бывает туго.
И потому тебя я навестил,
Как навещают истинного друга.
Но от соседей слышался упрёк.
Они твердили, лишь Адама встретят:
– Вот у тебя, Адам, живёт хорёк,
И ты за все дела его в ответе.
…Шагая по запутанным следам,
Во власти самых грустных размышлений,
Как будто по складам читал Адам
Следы его недавних преступлений.
И размышлял он вслух: «Послушай, друг,
Оно, конечно, курица не птица,
Но натворил ты столько зла вокруг,
Что нам пора с тобою распроститься».
Судьба хорька, как говорят, горька,
Он пострадал за то, что был упрямым:
Вон на стене висит скелет хорька,
Что некогда поссорился с Адамом.
НАХОДКА
В столе Адама я нашёл тетрадь.
Стал по слогам слова в тетради разбирать,
Да слабо понял – мало подготовки.
И я сказал своей жене-литовке:
– Прочти-ка мне вот эти письмена.
– Да тут стихи! – воскликнула она.
– Адама?!
– Что ты!.. Впрочем, вспоминаю,
Он письма мог писать, а вот стихи – не знаю…
И я не понял, чьи стихи…
Но вот
Почти что их дословный перевод:
О РАДОСТИ
Как радостно идти мне за сохой,
Потом пить квас под ближнею ольхой,
И слышать – обо мне толкуют люди:
– Смотри, он человек и пахарь не плохой!
О ГРУСТИ
Пусть завтра у беда придётся мне гостить –
Сегодня я ещё могу шутить!
А кто грустит о завтрашних потерях,
Тому с рождения до смерти лишь грустить.
ПРОСВЕТЛЕНИЕ
Почти полвека я ходил в костёл,
Там все коленки я протёр о пол.
Я свечи жёг и проповеди слушал,
Но просветленья так и не обрёл.
А в дом ксендза попал и – вот те грех! –
Познал там неожиданный успех:
Ксендз, оказалось, славный собеседник,
А собутыльник – просто лучше всех!
ЛЮДИ И ПЧЁЛЫ
Я сам литовец. Я и опытен и стар.
Я жил меж латышей, и русских, и татар.
Я знаю, все они работают, как пчёлы,
Посильно собирая свой нектар.
Но ты, пчела, гонимая нуждой,
Ты встретишься с враждою и бедой,
Когда ты залетишь не в свой – в соседний улей.
А мне никто нигде не отвечал враждой!
О СЧАСТЬЕ
Ты, мой сосед, совсем от жадности ослеп:
Есть воздух – дай воды. Напился – нужен хлеб.
Есть хлеб – давай вина. А есть вино –
Дай женщин.
И что ж, твой аппетит и этим не уменьшен.
Ну, кажется, уже и то и это есть.
Теперь тебе нужны ещё и лесть и месть.
Ты жаждешь славы, роскоши и власти.
И жалуешься всем, что вот не видишь счастья…
Я рад, что я дышу, ем хлеб и пью вино.
И женщину любил когда-то я давно.
Да вот она тогда меня не полюбила,
А то бы у меня такое счастье было!..
ЕВА
Глянешь вправо, посмотришь налево –
Вся деревня сегодня бела.
По-литовски черёмуха – «ева».
Это Ева у нас расцвела.
Вот невеста – краса, мастерица
И наряды пошила сама.
Вся сверкает она, серебрится,
И свежа и чиста, как зима.
Но такую попробуй сосватай –
Самых первых отвергла парней…
А в саду, за Адамовой хатой,
Всех белее она, всех пышней.
Над землёю, над крышей сарая –
Кружева, кружева-лепестки…
И сердца изнывают, сгорая
От великой любовной тоски.
Только Ева никак не сдаётся
Ни любовным мольбам, ни годам, –
Всё невестой она остаётся,
Самой верной твоею, Адам.
В НЕПОГОДУ
Как видно, природа сегодня не в духе.
С землёй распростившись на веки веков,
Трагически дохнут осенние мухи
От голода, холода, от пауков.
А в небе полуденном нет ни просвета,
И нет на земле ни дорог и ни троп.
И можно сегодня подумать, что это
И впрямь наступает всемирный потоп.
Стекло дребезжит. Содрогается рама.
И каплет уже с потолка кое-где.
И кажется: старая хата Адама
Качается, словно ковчег на воде.
О ПРОЧИХ ПРИВЯЗАННОСТЯХ АДАМА.
И ещё я справку дам,
Расскажу о многом прочем…
Мне известно, что Адам
Был путиловским рабочим.
А ещё в Казани жил,
А ещё работал в Риге.
А потом в сундук сложил
Все накопленные книги.
Да гармошку захватил,
Разливную,
Расписную.
И в деревню укатил,
В сторону свою родную.
Там на скромные рубли
С быстротечной речкой рядом
Он купил клочок земли.
А потом занялся садом.
Ой, какой взрастил он сад,
Земледелец терпеливый!
Созывал он всех ребят:
– Вот вам груши, вишни, сливы!
Оцени мои труды,
Наедайся до отвала. –
Были всякие плоды,
Лишь запретных не бывало.
А потом не раз, не пять
Говорил соседям:
– Слушай,
Что, ты хочешь клён сажать?
Посади-ка лучше груши!
Говоришь, уменья нет?
Ну а я на что? Я – рядом!… –
Вон кружится белый цвет:
Вся деревня стала садом.
…Жил Адам – пахал, косил
Одинаково со всеми.
Только меньше стало сил.
Что наделало ты, время?
Приугасли искры глаз,
Да и кудри поседели…
Он гусей колхозных пас,
Чтобы всё же быть при деле.
Вот с утра берёт он прут,
Хлеб и сало – всё как надо.
И на бывший панский пруд
Потихоньку гонит стадо.
Осень. Льётся дождь косой.
Пронимает ветер зябкий.
Но Адам идёт босой,
Да притом ещё без шапки.
Вопреки своим годам
Презирал он все недуги…
Ну а чем же наш Адам
Занимался на досуге?
По грибы ходить любил
На заре в лесу еловом.
А ещё?
Ещё он был
Самым первым рыболовом.
И над омутом родным
Он порой сидел у речки.
Тихо плавали под ним
Дыма сизого колечки.
Что он думал в этот час?
Видно, жизнь свою итожил:
«Кем я, люди, был для вас?
Ладно ль век свой долгий прожил?»
Ах, конечно же, Адам,
Ну кому с тобой сравняться?..
Если б всем твоим плодам
Вновь деревьями подняться,
Новым цветом зацвести,
Вспыхнуть новыми плодами!..
Впрочем, ты и так в чести, –
Люди помнят об Адаме.
Я бы мог на новый лад
Повести рассказ правдивый:
Как доныне стар и млад
Об Адаме говорят
Задушевно – просто диво!
Написал бы сотни строк,
Не совравши вам ни грамма…
Только я уже продрог
В доме старого Адама.
ЯБЛОКО АДАМА.
Жарче и жарче заря разгорается.
Ну а в избе у Адама темно.
Словно хозяина вызвать старается,
Старая яблоня смотрит в окно.
Старая яблоня!
Чёрный, безлиственный
Ствол твой покрыт лишаями и сух.
Только всё тянется в небо
Единственный,
Тоже уже засыхающий сук.
А на ветвях ни синицы, ни зяблика –
Десять листочков и розовый плод.
Это последнее доброе яблоко
Старый Адам
Человечеству
Шлёт…
Проводы
Поэма
1
Полно забот, а времени – в обрез.
Как говорят, обычное явленье…
К платформе подан голубой экспресс.
Вот-вот уже ударят отправленье.
Уже друзья в купе внесли гуртом
И свёртки, и какие-то коробки.
– Да ладно, я расставлю всё потом.
Наверно, лучше пропустить по стопке!
В дорогу еду, а меня знобит.
Но я держусь, не подаю и вида:
– Друзья, мы расстаёмся без обид!
Какая же тут может быть обида!…
А вот среди вокзальной суеты
И ты бежишь, по окнам шаря взглядом…
– Хорошая, спасибо за цветы,
Они в пути со мною будут рядом!
Ах, проводы!..
Усатый проводник
Уже ворчит:
– Да что же здесь такое?.. –
И я к стеклу холодному приник
И что-то говорю, машу рукою.
А там и друг мне что-то говорит,
И ты кричишь, – но кто же вас услышит?..
Уже зелёный семафор горит,
И паровоз всё учащённей дышит.
Вот первое движение колёс, –
Плывут ларьки, уходит колоннада.
И у тебя в глазах не видно слёз.
Спасибо! Так и надо, так и надо!
Нас привезут обратно поезда,
Когда мы поездами уезжаем.
Другое дело, если навсегда
Мы что-то и кого-то провожаем.
2
Ни бледных звёзд, ни лунных бликов.
Гляжу в окно – темным-темно.
Летит состав. Стучит на стыках.
Гремят костяшки домино.
Да, здесь работают что надо,
Со всей душою, моряки!..
И бабушка со мною рядом
Всё вяжет тёплые чулки.
И поясняет мне:
– Для внука!
Вот в гости собралась к нему. –
А я уже не слышу стука –
Гляжу, гляжу, гляжу во тьму.
А там – лесок и поле в дымке,
И огоньки, – видать, жильё.
И, словно на старинном снимке,
Я вижу прошлое своё…
Вот моряки уже уснули,
И храп летит под потолок.
И не слыхать уже бабули –
Она забилась в уголок.
В клубок свои воткнула спицы
И спит, как видно по всему…
А мне не спится, мне не спится,
А мне не спится почему?
Вот позади уже Калуга.
Состав летит в дыму по грудь…
Да, здесь
Давно когда-то
Друга
Я провожал в последний путь.
Уж эта память!..
Только трону,
Не избежать её услуг.
… Мы занимали оборону,
Траншеями изрезав луг.
И был мой друг таким, как всякий
Из наших сверстников-ребят.
И вдруг…
Ну ладно бы в атаке,
Когда палят… Когда бомбят…
А то во время перекура
Мы обходили с ним лесок,
Тогда шальная пуля-дура
И обожгла ему висок…
Ну вот и первая могила.
Звезда и маленький портрет…
Ему, как мне, в ту пору было
Примерно восемнадцать лет.
Родился под московским небом.
Со мной ходил в десятый класс.
В горах не жил. У моря не был.
Деревню видел в первый раз.
А что ещё внести в анкету?
Ни разу не сказал – «люблю»…
Ты, время, близишься к рассвету,
А я не сплю, не сплю, не сплю.
3
Светает уже немного.
За мокрым стеклом окна
Просёлочная дорога
Петляет вдоль полотна.
Я давней ещё порою
И в этих бывал местах…
Вон прячется под горою
Речонка в густых кустах.
Я помню, она о чём-то
Всё песни свои вела.
Обычная эта речонка
Всех лучше для нас была.
Была – говорю я… Было…
Да вот поросло быльём…
А ты её не забыла
На долгом пути своём?
Нас в то фронтовоё лето
На берег её крутой
Водила дорога эта.
Но только постой… Постой!..
Ни озера тут, ни моря
Не было в те года.
А нынче здесь, камни моя,
Хозяйничает вода.
Внушительная картина:
Гонит волну волна.
А вон вдалеке – плотина
И грозная глубина.
И в эту пучину с ходу –
Я так и прилип к окну –
Дорога уходит в воду
И дальше идёт по дну.
Та самая. Только наша.
Исхоженная вдвоём…
Цвели лепестки ромашек
На майском лице твоём.
А что ещё юным надо –
Улыбка, сиянье глаз…
Ты помнишь, и канонада
Ничуть не страшила нас?
Я девчонкою
Бесшабашною
Тебя звал.
Губы тонкие
Неподкрашенные
Целовал.
Гладил волосы
Цвета зрелого
Ячменя.
И в то лето
Счастливым сделала
Ты меня…
Ищи теперь оправданья,
Когда разошлись пути.
Любовь моя, до свиданья,
Вернее сказать – прости!
Ни ходу к тебе, ни броду.
Ни отклика, ни следа…
Дорога уходит в воду –
Отныне и навсегда.
4
Молодость
Как нам дорог
Каждый твой звонкий след!..
Мне вот недавно сорок
Стукнуло.
Сорок лет!
Много это?
Не очень.
Но и не мало брат…
А за окошком осень.
Листья летят,
Летят…
Разве учесть листопаду
Каждый опавший листок?..
А ведь когда-то надо
Всему подводить итог!
Где я был прям и честен?
В чём я бывал неправ?
Как на моём бы месте
Кто-то смирял свой нрав?..
От паровоза белый
Низом плывёт дымок…
Что же я в жизни сделал?
Что бы я сделать мог?
Надо признаться строго:
Как я там не спешил, –
Всё же совсем немного
В жизни своей свершил.
И не моя – чужая
Песня летит в зенит…
Молодость провожая,
Сердце её хранит.
Где же её граница?
Всё-таки отмечай!..
Сонная проводница
Мне предложила чай.
Вышла. Потом вернулась:
– Тут ещё есть у нас
Вафли. Конфеты «Юность»… –
Это мне – в самый раз!
Поезд наш дальше катит.
Новый разгон берёт…
Ну, погрустил – и хватит,
Надо глядеть вперёд.
Что же там загорелось
Близко так, впереди?
Может быть, это – зрелость?
Ладно, давай входи!
Властвуя безраздельно,
Строже взгляни на явь.
Трезво,
Спокойно,
Дельно
Всё по местам расставь.
Но, говоря серьёзно,
Бог весть по чьей вине,
Что-то уж очень поздно
Зрелость идёт ко мне.
Может, усилья утроить, –
Молодость-то прошла.
Проводы ей устроить –
Пышные!
И – за дела!
Как-то смирить своё тело,
Где-то порыв сдержать…
Глупое это дело –
Молодость провожать.
Ладно, не пригорюнюсь,
В зрелость входя свою…
Взял я конфету «Юность»,
Молча её жую.
5
Итак, наш поезд в десять сорок пять
Прибудет…
И вагон гудит, как улей.
И надо собираться мне опять,
Прощаться с моряками и с бабулей.
Опять прощаться?
То-то и оно,
Опять прощаться, и – рюкзак за плечи…
И я смотрю растерянно в окно –
Кого,
Когда и где
Ещё я встречу?
Мой друг уже не встанет никогда.
Моя любовь опять не загорится,
Как до конца сгоревшая звезда.
И молодость моя не повторится.
Их можно только в сердце уберечь,
К ним только память в силах дотянуться.
Но я всё полон ожиданьем встреч,
Хоть вновь они
Разлукой обернутся.
Милая мельница
Поэма
1
Вот излука… Ещё излука…
Как к заветному рубежу,
С лёгкой удочкой из бамбука
К старой мельнице подхожу.
Расшумелись на вётлах галки.
Речка плещет через настил…
– Здравствуй, мельница!
Я – с рыбалки.
Вот опять тебя навестил.
Мне мила твоя пыль мучная,
Мне твой гомон зазывный люб:
Ты и чайная, и пивная,
Суд народный и сельский клуб…
Вот, по белым волнам ромашек
Переправившись через луг,
Снова слышу я:
– Николаша,
Загляни сюда, лепший друг!..
…И солнцем на туманном небосводе,
Зовя меня и улыбаясь мне,
Никита Каллистратович восходит
В покрытом пылью мельничном окне.
Наш мельник… Он гостеприимством знатен:
Смотрю – уже навстречу мне спешит…
Он рябоват – и солнце не без пятен.
Неладно скроен, но добротно сшит.
Слегка хромает.
Два багровых шрама
На белой шее, словно два узла…
– Тебе тут, Николаша, телеграмма,
Вот – почтальонка Тоня принесла.
Когда я брал, заклейка отлетела,
Так я прочёл – не будешь ли винить?
Я думал, срочно… Стоящее дело…
А тут тебя какой-то завотдела
Какой-то очерк просит сочинить…
Я телеграмму выслал без отсрочек:
«Пишу для вас о людях наших дней.
А что выходит – очерк ли, не очерк,
Поэма, не поэма, –
Вам видней…»
2
Ах, мельница!..
Пускай ты поседела,
Но заслужила славу и почёт.
Не зря к тебе – по делу и без дела –
Народ со всей окрестности течёт.
Вот и теперь, откашливаясь тяжко
И ухая, как сыч в глухой ночи,
Живущий на отшибе дед Богдашка
И тот слезает поутру с печи.
Отпущенную бороду сбривает,
Согретой отмывается водой
И лучшую рубаху надевает, –
Ну вот теперь совсем как молодой!
Он подзывает маленького внука,
Берёт свою сучкастую клюку
И к мельнице идёт речной излукой, –
На люди захотелось старику!
А внук, что жеребёнок не смышленый,
Он городской мальчонка, с ним беда:
То в лён залезет, то в горох зелёный,
Лишь успевай покрикивать: «Куда!..»
А вот забрался в рожь,
Нарвал колосьев
И, утопая в поднятой пыли,
Размял их, растоптал, на землю бросив…
И дед ему сурово:
– Не шали!
Ишь ты,
Затея пришла тебе вздорная.
Это же хлеб,
А не травушка сорная!
Хлеб наш насущный –
Богатство бесценное.
Как доставался он
В годы военные!..
…Уж и не помню я,
Поздно ли, рано ли, –
В нашу деревню
Фашисты нагрянули.
Как-то под вечер
По их повелению
Старых и малых
Согнали к правлению.
Мельника тоже пригнали
И начали:
– Мы тебя старостой,
Мельник,
Назначили!..
Грозно глядит
Самый старший неметчина:
– Чтобы собрал ты весь хлеб,
Как намечено!..
Мельник:
– Да где же мы тут рассчитаемся –
Сами травой с отрубями
Питаемся!
Детям покушать
И то у нас нечего!..
Тут как рассердится
Старый неметчина,
Как затрясётся,
Как выкрикнет в ярости:
– Ну-ка, задай ему,
Этому старосте!
… Видишь лужок
Где намедни я кашивал?
Ой как побили там
Мельника нашего!
Мы его полночью
К мельнице вынесли…
Кто бы другой,
Так не знаю, и вынес ли?
Зубы повыбиты,
Губы рассечены,
Руки и ноги
Навек искалечены…
Тащим,
А кровь по тропиночке
Стелется…
… Мельник в беспамятстве:
Всё перемелется…
Жизнь переменится…
Многое, внучек мой,
Видела мельница!
… Слушай, что дальше
Тебе я поведаю:
Наши солдаты
Вернулись с победою.
Жить бы на славу!
Да где ж тут упрочиться:
Хлеба – ни крошки,
А кушать-то хочется!
Надо пахать –
Не засеяны площади,
А ведь ни трактора нету,
Ни лошади…
Но и такого мы
Не испугалися, –
Сами в плуги,
Словно кони, впрягалися.
Шли мы босые,
Голодные,
Потные..
Медленно
Дни потянулись бессчётные.
Но ведь пробилися
Всходы зелёные!
… Что ж ты смеёшься,
Дитё несмышленое?
– Ой, дедушка!.. –
Малыш вовсю хохочет. –
Вы, как лошадки, сами плуг везли?..
… Парной туман, оставшийся от ночи,
Упал росою на лицо земли.
Блестит трава, такая молодая,
Летит вперёд неутомимый внук.
А дед… Он, сам с собою рассуждая,
Идёт, благословляя всё вокруг.
… Всё вовремя в этом году:
И вёдро, и дождик хороший, –
И яблони в каждом саду
Нагружены доброю ношей.
А травы!.. хоть нынче снимай
С цветами – отрезами ситца.
По-старому всё ещё май,
А жито уже колосится.
И ольхи над речкой давно
Облеплены яростным хмелем…
Мы скоро, мы скоро зерно
На солнечной мельнице смелем.
Чтоб жить – не тужить ни о чём,
В раденье, ещё небывалом,
Такой каравай испечём,
Что хватит и старым и малым.
Горите, рассветы-огни,
Растите разумными, дети!..
Вот только бы мирные дни
Ещё постояли на свете!
Чтоб, нашей заботой жива,
Добрела природа земная,
Чтоб в стужу и в зной жернова
Крутились, покоя не зная!..
Давно отшумела война,
Отмучила нас,
Отдымила.
Всё дальше и дальше она,
А хочется мира и мира!..
Всё вовремя в этом году –
Такого и не было сроду.
И пусть никакую беду
Никто не накличет народу!..
3
Ах, мельница!..
Пустился ливень в пляску,
Как будто вдруг всё небо протекло…
Спасибо за приют тебе, за ласку,
За кров гостеприимный, за тепло!
Бегу к тебе. Вода с меня ручьями.
А мельник… Он глядит из-под руки:
– Брось, Николаша, днями и ночами
Один, как тень, слоняться у реки!
Оставь ты эти удочки, жерлицы.
Сам знаешь, в дождь не клюнет и малёк.
Ты лучше глянь, как Пашка веселится,
Как почтальонку Тоню он завлёк.
Иди сюда, частушки их послушай,
Глядишь, тебе полюбятся как раз…–
И правда, что же сделалось с Павлушей:
Пиджак долой, а сам пустился в пляс.
– Возле клуба –
Просто любо:
Травка – нету зеленей.
А в читальном зале клуба
В самый раз пасти свиней!
Раз, раз
Девки в пляс!
Пусть никто не ленится.
Наш клуб на замке,
Принимай нас, мельница!
Каждый день я хожу
В новую столовую,
Каждый день нахожу
Треску безголовую.
И берёзка, стой,
И осинка, стой!
Вы, ребята,
Все женаты,
А я холостой!..
А вот пошла и почтальонка Тоня,
Да так, что Паше – уходить в запас!
Все уверяют, что она тихоня,
А нынче, погляди-ка, разошлась:
– Ой, что ж ты, милый,
Разленился?
Ой, только двадцать раз
Женился!
Ты, Павлуша, не ленись,
Двадцать первый раз женись!
– Эх, девчата, как не стыдно,
Где ж у вас былая прыть?
На селе детей не видно –
Впору школы позакрыть!
– Эх, топни ногой –
Задрожит песочек,
А ну, дорогой,
Пойдём во лесочек!
– Я топнул ногой –
Вздрогнула осина.
И ты по весне
Родила мне сына!
– И в горле комок,
И платочек промок:
Ты всю ночь гулял со мною
И обнять не смог.
– Или вы, ребята, в город
За деньгами едете,
Или мы вам надоели –
Городскими бредите?
– Встану, встану у куста,
Посредине осени.
Почему душа пуста?
Да все мальчишки бросили.
– Не плачь, не грусти
Ты, моя хорошая:
Заброшу я всех,
А тебя не брошу я!
– Раз, раз,
Девки в пляс,
Будем веселиться.
С вами «Барыню» сплясать –
Что опохмелиться!..
4
Ах, мельница!..
На берег плещет пена,
В песок вцепилась бурая куга.
И даже вечный омут
Постепенно,
А всё-таки меняет берега.
Ах, мельница!..
Бежит, каменья руша,
И всё забвенью предаёт вода…
А иногда юродивая Луша
Бог весть откуда забредёт сюда.
Она ещё с военных дней плутает
То в нашей, то в заречной стороне.
Придёт на мельницу,
Запричитает –
И всё о той войне, о той войне:
– Ой, люди,
Бросьте все дела –
Беда пришла,
Беда пришла!
Она затмила белый свет,
И на неё управы нет.
Куда пойдёшь, когда кругом –
Огонь и гром,
Огонь и гром!
Гудит война над хатами…
Фашистскими солдатами
Убита моя матушка,
Загублен добрый батюшка.
Лежат они в земле сырой,
За нашей речкой, под горой…
Идёт война,
Гудит война.
А я, сиротка, всё одна.
Иду, смотрю на белый свет,
А в нём нигде отрады нет:
Луга стоят не кошены,
Поля совсем заброшены,
Запущены, оставлены
И танками раздавлены,
Детишки не присмотрены
И голодом измотаны…
Дымит земля,
Горят мосты,
Пусты поля,
Сады пусты, –
Ни вишенки, ни яблони.
Все хаты поразграблены.
Но что с людьми-то деется –
Последней крошкой делятся!
Все добрые, хорошие…
А с мира по горошине,
Да соль его, а хлебец – твой,
Вот и обед юродивой.
Иду, смотрю и слушаю:
Гудит война над Лушею,
Шумит война над хатами…
Фашистскими солдатами
Леса и те обижены:
Все ельнички повыжжены,
Березнички порублены,
Осиннички загублены.
Всё длятся дни военные,
Всё плачут убиенные,
Как есть нагрянула беда
И не уходит никуда…
Мельник – её успокаивать:
– Лушенька,
Да не скорби,
Голубая ты душенька!
Вспомни-ка,
Сколько годов уже минуло,
Как та война распроклятая
Сгинула!
Да от неё
И следа не осталося.
Армия наша
С врагом рассчиталася!
Мирно живут
Наши бывшие воины.
Земли распаханы,
Сёла отстроены,
Рощи посажены,
Нивы ухожены,
По бездорожью
Дороги проложены.
Сыты детишки
Под кровлею отчею…
Вот и тебя я
Сегодня попотчую
Самою свежею
Рыбкою жареной,
Нынче мне
Тёткой Матреной подаренной.
Видишь,
Тут всем по рыбёшке достанется?..
Ешь на здоровье,
Невинная странница.
Скоро ль покой
В твоём сердце поселится?
Скоро ли горе твоё
Перемелется?..
…Слушает мельник – прервать не решается, –
Тётка Матрена, вдова, сокрушается:
– Надо же,
Крыша моя прохудилася,
Всюду течёт –
Я вчера простудилася.
Был бы мужик,
Так с чего мне отчаяться?
А у одной
Всё не так получается.
Гуси пропали…
Два года без малого
Что-то корова не телится,
Ялова…
Мельник к Матрёне приблизился, хмурится:
– Стой!..
Не кудахчи, Матрёна, что курица!
Вот погоди,
Я ужотко в правленье, –
Так, мол, и так, –
Напишу заявленье.
Крышу покроют,
Пройдёт неурядица.
Будешь здорова,
И дело наладится.
Гуси найдутся,
Корова отелится…
Всё перемелется,
Всё перемелется!..
…Мельник прислушался: времечко раннее,
Кот ж расшумелся так? Что за собрание?
Морщится, будто набита оскомина, –
Не остановишь подрядчика Сёмина:
– Как я живу?..
Посудите-ка, плохо ли?!
Эва, какой мы домище
Отгрохали!
Сын мой
Немалым начальством считается,
Видели сами –
На «Волге» катается!
Дочка
Учиться пошла в академию.
И самому
Посулили мне премию!..
Мельник почёсывается озабоченно:
– Всем ты доволен?
– Доволен, и оченно!
– Вот и сиди,
Коль, блаженствуя, здравствуешь,
Радуйся вволю!
А что же ты хвастаешь?
Ишь, понасыпал
В единое крошево
Всё – от хорошего
До нехорошего.
Дом – это дело,
А «Волга» – безделица.
Всё перемелется,
Всё перемелется!..
…Между приезжими громкоголосыми
К мельнику я подступаю с вопросами:
– Как же тебе,
Разреши-ка мне справиться,
В счастье не верится,
Горе не нравится?
Что же ты хочешь?
За что же ты ратуешь?
Молви, Никитушка
Свет Каллистратович!
Мельник, что ясное солнышко, светится:
– Как вопрошается,
Так и ответится!
И рассуждать тут особенно
Нечего:
Горе забывчиво,
Счастье изменчиво.
То, что имеется,
Что не имеется,
Всё перемелется,
Всё перемелется!..
5
Ах, мельница!..
На клевере приречном
Пируют пчёлы – сладостны меды.
Раскланиваясь мило с каждым встречным,
Гуляют трясогузки у воды.
А тишина с утра стоит какая!
Рои стрекоз резвятся над рекой.
И даже шум твой, в душу проникая,
Приносит удивительный покой.
Но здесь же разгораются и споры
И вспыхивают ссоры меж людьми…
Вот встретились два сменщика-шофёра,
И началось… Попробуй-ка уйми!..
Щурится Павел Уткин,
Глядя в глаза дружка.
С шутки да с прибаутки
Начал, издалека:
– Кто, брат, чего, брат, любит,
Как ты, брат, ни юли,
Крупная рыба – в глуби,
Мелкая – на мели.
Высказался и доволен,
Вновь пошутил
И вдруг:
– Мелочь ты, Коська Холин,
Бывший мой лучший друг!
Я получаю меньше,
А ничего, живу…
Что ж ты, мой бывший сменщик,
Хочешь удрать в Москву?
Холин рубаху поправил,
Вылезшую из-под ремня:
– Да замолчи ты, Павел,
Хватит учить меня!
Тоже мне, взял привычку!..
Будто он всех умней…
Я ж полюбил москвичку,
Вот и уеду с ней!
Мелешь тут что попало,
Ишь, объявился друг,
В душу залез… –
У Павла
Аж захватило дух:
– Вот ведь какие страсти!
Я и не знал, что он
Уж не в Петрову Настю –
В новенькую влюблён!
Знаю я, что ты любишь, –
Даром сшибать рубли!..
Крупная рыба – в глуби,
Мелкая – на мели.
Холин рванул свой ворот,
Грудью идёт на грудь:
– Ну и уеду в город,
Не загородишь путь!
Нянчись-ка тут с селитрой,
Торф да навоз вози!..
– Знаю, ты малый хитрый,
Не посидишь в грязи.
Там работёнка чище,
Будешь водить такси..
Ладно, туда, дружище,
Ноги свои неси!
Что ж ты морочишь Насте
Голову третий год?
Ты в этом деле мастер,
Думаешь, всё сойдёт?!
Ишь ты!.. А в глаз, как в бубен!..
Хочешь? И не юли!..
Крупная рыба – в глуби,
Мелкая – на мели.
Слово ещё,
И – хватит
Друга дружок шофёр…
Кто-то вмешался:
– Хватит!
Разом кончайте спор!
Только напрасно это,
Не отвести беду…
– Свет Каллистратыч, где ты?!
Драка!..
– Иду!.. Иду!..
6
Ах, мельница!..
Среди лужаек пёстрых,
Весёлых перелесков и полей
Ты, ветхая, стоишь, как райский остров,
Которого не может быть милей.
Под сенью вётел здесь и в зной не жарко,
Хоть каждый день свиданья назначай.
…Петрова Настя, первая доярка,
Сюда заходит как бы невзначай.
Проходит мимо, слова не обронит –
Мол, некогда, спешу…
А ведь сама
Потом вернётся:
– Почтальонка Тоня
Не оставляла для меня письма?
– Нет, Настя, не было…
А если будет,
Ты в омут брось, но прежде разорви. –
Тут мельник да и тот нестрого судит,
Ведь разговор касается любви.
Ну как взбрело на ум шофёру Косте
Такую девку бросить, дураку?..
…А Настя переходит через мостик
И берегом идёт по лозняку.
Застынет мельник, опершись на вилы,
И слушает, захваченный тоской, –
Вот медленно, как будто через силу,
Она заводит песню за рекой:
– Не цвети, луговая гвоздика,
Украшая мою глухомань,
И кипрей, зацветать погоди-ка,
Ты моей головы не дурмань.
Без того я сегодня дурная,
Я всё время хожу как в бреду.
Проклинаю его, вспоминая,
А сама возвращения жду.
Обнимал мои зябкие плечи,
Крепко в губы меня целовал.
А глаза мои милый при встрече
Васильками всегда называл.
А она принеслась, погостила,
Каблуками помяла траву,
Обольстила его, окрутила,
А потом укатила в Москву.
Ей, проклятой разлучнице, сладко,
Не до горюшка ей моего.
Ну а я не вдова, не солдатка,
Ну а мне-то одной каково?
Обращусь я в кукушку лихую,
Разыщу её, где б ни жила,
И такую беду накукую,
Чтоб и жизнь ей была не мила.
И тогда расцветай ты, гвоздика,
И кипрей, сколько хочешь, цвети.
А пока погоди, погоди-ка,
Дай мне душу свою отвести!..
Умолк за речкой грустный голос Насти,
А меж камней, струясь, звенит вода…
7
Ах, мельница!..
Ты создана для счастья,
А что же горе ломится сюда?
Ах, мельница!..
К тебе вернусь я вскоре,
Чтоб поклониться низко, до земли.
А ты возьми-ка всё людское горе
И начисто его перемели!
Пускай повеселеет голос Настин,
Пусть будет Луше хорошо с людьми.
Я знаю сам: твой вечный шум бесстрастен,
Но ведь ничто не вечно, ты пойми!
…И вот, разбрызгивая лужи грязи
И оставляя на траве следы,
Свернул к мосту видавший виды «газик»
И враз остановился у воды.
И, отряхая с курточки полову,
Сам председатель вышел из него.
– Никита Каллистратович, здорово!
Ну как дела?
– Да вроде ничего…
Купаемся себе в муке да в зёрнах
Зимой и летом,
Нынче, как вчера.
Вот, правда, тут поизносился жёрнов,
Его, пожалуй, заменить пора.
– Ну, с этим-то совсем спешить не стоит…
Сносился, говоришь?.. И поделом!
В районе мельницу побольше строят,
А эту, понимаешь ли, на слом.
Да ты не огорчайся, брат,
Быть может,
Ещё не год на этой проторчишь!..
…Ну что же ты,
Ну что же ты,
Ну что же,
Никита Каллистратович, молчишь?
Ведь сам ты по-солдатски мог любому
Любую правду высказать в глаза.
А тут стоишь,
И по лицу рябому
Предательская катится слеза.
Но ты крепишься:
– Как хотят в районе…
У них своя особенная прыть…
Я вот что вспомнил: надо бы Матрёне,
Вдове солдатской, крышу перекрыть.
Да яловую взять её корову,
А ей взамен – из тех, что на убой.
…Вновь председатель отряхнул полову,
Одёрнул куртку:
– Ты напомни, к слову,
Правленье не откажет нам с тобой…
Ну, мне пора!
И он забрался в «газик»,
А тот рванул – попробуй догони!
Ах, мельница!..
Грачи кричат на вязе,
Что сочтены твои, родная, дни.
Да, ты простишься с нами честь по чести,
Да, ты уйдёшь, как близкий человек.
И ни пивной, ни клубу, взятым вместе,
Одну тебя не заменить вовек.
Я нынче сам себя сдержать не волен,
А мельнику и вовсе – каково?..
Но он философ, а не только воин,
И лучше мы послушаем его:
– Время!..
Оно не стоит и не пятится –
Время вперёд
Неминуемо катится.
Время работает,
Время не ленится…
Скоро простимся мы,
Мельница… Мельница.
Время прикажет –
Не вздумай ослушаться!..
Новое строится,
Старое – рушится.
Что-то закроется,
Что-то откроется.
Старое рушится,
Новое строится.
Надо привыкнуть к нему
Да примериться…
Всё перемелется,
Всё перемелется…
8
Ах, мельница!.
У коновязи шаткой,
Не ведая, когда нагрузят воз,
Лошадка мирно говорит с лошадкой,
Пожёвывая сено и овёс.
Невдалеке,
В тени степенных вязов,
Резвятся ребятишки на песке…
…А где-то
С рёвом
Вереницы «МАЗов»
К великой прорываются реке!
Тут, возле речки, говор голубиный,
А речки этой и на карте нет…
…А где-то
Сверхмогучие турбины
Для тысяч мельниц добывают свет.
В бетон и сталь одетые колоссы,
В них миллионы лошадиных сил!..
…А тут – смешно и сравнивать –
Колёса…
Ременный ход…
Бревенчатый настил…
Но ты, как память о судьбе батрацкой,
Вошла в меня – и в плоть и в кровь мою.
Мне не угнаться за певцами Братской
И больших ГЭС, –
Я о тебе пою.
Негромкая, стоишь ты, привлекая,
Как доброе живое существо…
Да, мельница,
Ты не ахти какая,
А полрайона кормишь – ничего…
…Я опять стою у реки.
Реют ласточки над рекою.
Носят с мельницы мужики
На подводы мешки с мукою.
В зеленеющие берега
Беспокойная речка плещет.
На поверхности мелюзга
Чешуёй серебристой блещет.
А крупнее – ищи-свищи,
Их не видно…
Но эти штуки
Мне известны:
Здесь есть лещи
И гигантских размеров щуки.
Но они не мозолят глаз –
В глубине они, где плотина.
…И подумалось мне сейчас:
А в поэзии-то у нас
Не похожая ли картина?
Там поблёскивают чешуёй,
В жажде даже не славы –
Славки,
Подгоняемые струёй
Поэтические верхоплавки.
Им хоть что – удивить бы свет!..
Бойко носится эта стая,
Деревянный велосипед
В страшных муках изобретая.
…Тишина стоит у реки.
Реют ласточки над рекою.
Носят с мельницы мужики
На подводы мешки с мукою.
И на лицах – мука и пот,
И не думает каждый несущий,
Что он славу свою несёт –
Просто-напросто хлеб насущный.
9
Ах, мельница!..
Закат багрянит воду.
Огнём горят деревья и трава.
Давно пора бы разойтись народу, –
Уже ручьями не бегут приводы,
Уже остановились жернова.
Уже под крышей мельничного зданья
Спят голуби – утихла воркотня…
Ах, мельница,
До скорого свиданья!..
Но кто же тут шумит на склоне дня?
Я так и знал, что с ним сегодня встречусь,
У нас таких немало было встреч, –
Подвыпивший уже возница Мечис
Заводит заключительную речь:
– Ну, соколики,
Жито смолото,
Посмотри –
Не мука, а золото!
Будут ситники,
Пышки, булочки.
Будет праздник
На каждой улочке.
А чего же вы
Зубы скалите?
Эй, Никитушка,
Дай-ка шкалики!
У меня на возу
Находочка:
Вот вам водочка
И селёдочка!
Эй, соколики,
Всё на столике.
Выпьем, что ли,
По малой толике!..
Друг о друга
Стаканы звякнули.
Люди выпили,
Смачно крякнули.
Ну а после
Сорокаградусной
Очень хочется
Песни радостной.
Чтобы песня,
Душа застольная,
Словно поле,
Была раздольная.
Вот она
В небеса и грянула,
Словно солнце
Из тучи глянуло:
«Великодушная
И непреклонная,
Родина милая –
Поле зелёное.
Ясные реки,
Сады твои светлые…
Только врывались в них
Орды несметные.
Сталью пытали,
Топтали копытами.
Но убирались отсюда
Побитыми.
Танками пёрли –
Огнём тебя залили.
Да не ослепла ты
В яростном зареве.
И не оглохла
От взрывов и выстрелов.
Счастие выстрадав,
Крепла ты, выстояв.
Кто же ворваться
К нам снова осмелится?..
Всё перемелется,
Всё перемелется!..»
Ты звучи звончей,
Песня-здравица!..
Нашей Родине
Вечно славиться.
Делом славиться,
Силой славиться.
Никогда врагу
С ней не справиться.
Так уймись ты, враг,
Пень-колодина!..
Здравствуй, Родина!
Славься, Родина!
Семёновна
Поэма
Ой, Семёновна
Сидит на лесенке,
Да про Семёновну
Поются песенки…Из частушек
Как сошла гора
С горой высокою,
А между гор овраг
Порос осокою.
Там, на самом дне,
Валун к земле приник,
А из-под него
Бьёт живой родник.
Журчит, бежит вода,
Как по проводу…
Идёт Семёновна
Да к нему поводу.
Шесть вёдер надобно
Одной Бурёнушке…
А овраг глубок,
Вода – на донышке.
Она и день, и ночь
Журчит под вётлами,
Спешит Семёновна,
Шагает с вёдрами.
С пустыми – под гору,
А в гору – с полными…
На пригорке рожь
Ходит волнами.
Жёлтой змейкою
Бежит вперёд тропа,
А по бокам блестит
Вся в росе трава…
И не весёлая,
И не угрюмая,
Идёт Семёновна,
Думу думая.
***
Ой, гора, гора!..
Ты крута, гора!..
А на дворе стоит
Который день жара.
Рассада полегла,
Она едва жива,
И у картошки, глянь,
Пожухла вся ботва.
Огурцы горят,
Они кричат с гряды:
– Ой, Семёновна,
Дай скорей воды!
И ты несёшь её
Жарким летним днём.
Коромысло гнёт –
Два ведра на нём.
А оба-два ведра
Не с простой водой –
Одно-то с радостью,
Одно с твоей бедой.
Холодна вода,
Тяжела вода,
А тяжелей воды
Тебя гнёт беда.
Другим бы в пору тут
И отчаяться…
Вёдра полные
Чуть качаются.
Но не плеснёт вода,
Тобой укачана,
Словно тонким льдом
Сверху схвачена.
Вёдра полные
Ты так повесила,
Чтоб горе горькое
Не перевесило…
Ой, Семёновна,
Тебе все беды сплошь.
А ты идёшь, идёшь,
Да ещё поёшь.
Ты идёшь, поёшь
До самого села:
«Я на горку шла,
Тяжело несла…»
… Как в овраге бьют
Холодны ключики.
От глаз твоих бегут
Морщинки-лучики.
А глаза твои –
Ой, отстань, тоска! –
Да чуть привядшие
Два голубых цветка.
И не роса на них –
Слеза горючая…
Идёшь, не худшая
И не лучшая.
Чуть притомлённая,
Да не усталая,
Давно не юная,
Ещё не старая…
Ой, Семёновна,
Трудна твоя судьба.
У тебя в селе
Хуже всех изба.
В землю вросшая,
Вечно дымная,
Зато и самая
Гостеприимная.
Соломой крытая,
Зато белёная.
Ты жизнью битая,
Зато – влюблённая…
Ой, гора, гора,
Дорога дальняя!..
То вспомнишь близкое,
То вспомнишь давнее.
И в это давнее
Душа уносится,
И песня старая
Из сердца просится:
«Ой, гора, гора,
Гора высокая,
Да под горой лежат
Четыре сокола.
Четыре сокола,
Четыре сизова…
Любила мальчика
Ещё до призыва».
И впрямь любила ты
Мальчишку Женечку.
Садилась рядом с ним
Да на ступенечку.
Он обнимал тебя,
Целовал тебя,
Не Любкой –
Любушкой
Называл, любя.
Уважал, берёг
Ото всех невзгод…
Да началась война
В тот проклятый год.
Началась война,
Война лютая,
Разгулялася,
Все судьбы путая.
А как твоё село
Фашисты заняли,
Все мальчишечки
Запартизанили.
Через их посты
Где ж врагу пройти…
Эй, круши мосты,
Разбирай пути!
Уж мы скажем врагу
Слово веское!
Еловый лес кругом,
А власть – Советская!..
Да и ты сама
Не на печи спала, –
Ты в лесах жила,
Ты связной была.
Не блины пекла
В воскресения,
К своим несла
Донесения!..
Ой, война, война,
Ты, война, страшна.
Но всё равно
Любовь
Сильней тебя, война!..
И выпадали вам
Свиданья краткие.
Руки жаркие,
Губы сладкие!
Ой, моя любовь,
Женя, Женечка,
Обними меня
Хорошенечко!
Ты целуй меня,
Меня, любовь свою!..
Красив был Женечка,
Да погиб в бою.
Он погиб, громя
Рать проклятую…
И ты на штаб одна
Пошла с гранатою.
Уж ты отплатишь им,
На зло ответишь злом –
Будет гром и дым
Надо всем селом!..
Да в пути, упав,
Ты в друг забылася:
Под сердцем
Новая
Жизнь забилася.
Ой, любовь, любовь,
Ты, любовь, горька!..
Но от большой любви
Ты родила сынка.
А чтоб тебе сынок
Был милей всего,
Отцовским именем
Ты нарекла его…
В январе
На дворе –
Стужа лютая…
Но шептала ты,
Сыночка кутая:
– Ой, живи, дыши,
Сынок мой, Женечка,
Как дубок расти
Хорошенечко!
Я-то выживу ли,
Погибну ли.. –
… Но только в скорости
Врагов повыгнали.
Ой, Семёновна,
У тебя – заслуг!..
Ты, как добрый конь,
Сама впрягалась в плуг.
Сама траву коси, –
Эх, стелись, трава! –
Сама лес пили,
Сама руби дрова!..
А едой твоей
Лебеда была.
Но, словно маков цвет,
Ты у нас цвела!
Да, тяжела была
Твоя ношенька,
Ты одна, одна,
Одинёшенька.
Ой, как тянутся
Дни постылые…
А были радости?
Бывали, милые!..
Эх, Семёновна,
Сладко зелие,
Ну и жизнь твоя –
Одно веселие!
Пой, Семёновна,
Пей до донышка:
Ты не вдовушка
И не жёнушка.
А в твоём селе
Подтвердит любой,
Что ты, Семёновна,
Хороша собой.
И никак тебя
Не взяла война, –
Ты, как весна, красна,
Как сосна, стройна!..
Эх, пой, Семёновна,
Да раззадоривай,
У тебя глазок
Разлазоревый!
Да тебе и так
Прохода не дают, –
Слышь, Семёновна,
Не о тебе ль поют:
«Ой, Семёновна,
Баба русская, –
Грудь высокая,
Кофта узкая!
Да будь ты каменным,
А забудешься –
В Любовь Семёновну
До смерти влюбишься!»
Да и ты сама
Больно влюбчива,
То несговорчива,
А то уступчива…
Ты, Семёновна,
Везде могла поспеть.
Ты умела всё –
И плясать, и петь,
И коров доить,
И косить, и жать…
А что ещё могла?
Ещё – детей рожать!..
Ты что ж, Семёновна,
С ума спятила:
Мужей не было,
Детей – пятеро!
А спроси: – Отколь?
– Да от сырости! –
А пятерых одна
Попробуй вырасти!..
Другим – в кино иди
Да слушай радио.
А ты всё времечко
С делами ладила.
С делами ладила,
С нуждою спорила –
Стирала, гладила,
Детишек холила.
Дела поправила,
Нужду повывела.
А четырёх одна
В люди вывела.
Им любить и жить,
Строить жизнь с тобой.
А коль война придёт –
Отправляться в бой!..
Ой, гора, гора,
Крутоватая!..
Ну перед кем же ты
Виноватая?
А о тебе в селе,
Словами брякая,
Уже который год
Толкуют всякое.
Толкуют всякое –
Добро и гадости…
От горя плачешь ты
Или от радости?..
Ой, Семёновна,
Тут до смеха ли?..
Дети выросли,
Да и уехали.
Один – в армии,
Другой – в городе.
А ведь все тебе
Любы-дороги.
И дочерям своим
Ты не попутчица,
Одна – на фабрике,
Другая – учится,
Ещё нуждается
В твоей помощи…
Вот корми, расти,
А потом – ищи…
Ой, гора, гора,
Крута дороженька!..
Теперь в дому с тобой
Один Серёженька.
А сколько лет ему?
Да уже – шестой…
А ну, Семёновна,
Отдохни, постой!
Вёдра – в сторону,
На траву присядь
Да откинь с лица
Чуть седую прядь.
Не береди себя
Грустной песнею…
Серёжа вырастет,
А ты – на пенсию!
Не нужны тебе
Награды-почести.
Лишь не остаться бы
В одиночестве.
Не лишиться бы
Любви Серёжиной…
Но он, обласканный,
Тобой ухоженный,
Он позаботится
О жизни маминой:
Как поставит дом
Да белокаменный!
С железной крышею,
Да с терраскою…
Тебе за всё воздаст
Любовью-ласкою!
Поставит новый дом
Всем прочим – вызовом:
Да с радиолою,
Да с телевизором!..
Делать нечего –
Сиди на солнышке,
С утра до вечера
Лущи подсолнышки.
Эй, пой, душа,
Да топниноженька!
Подрастай скорей,
Сынок Серёженька!
Самым первым в селе
Трактористом будь!
Чтоб у тебя цвела
Вся орденами грудь!
… Уж он-то здесь, в селе,
С тобой останется.
Только времечко
Долго тянется…
Ой, гора, гора,
Ты крута гора!..
Ну что ж, Семёновна,
Тебе вставать пора.
Тебе вставать пора,
Да за дела – пора.
Заждались тебя
Оба-два ведра.
Оба-два ведра
Не с простой водой –
Одно-то с радостью,
Одно – с твоей бедой.
И коромысло ты
На плечо взяла,
И пошла, пошла –
Дома ждут дела.
А ещё тебя
Ждёт Серёженька…
Ой, гора, гора,
Крута дороженька!
Всё лютей жара,
Аж звенит в ушах.
Только в гору ты
Идёшь за шагом шаг.
Вёдра полные
Чуть качаются…
На этом песенка
И кончается.
Уже изба видна,
Близко, вон она…
Крепись, Семёновна,
Любовь Семёновна!..