Увязло солнце в тучах,
Но есть тепло и свет…
Ты — лучшая из лучших,
Тебя светлее — нет!
И всё неотразимей
Весенней синевой
Сияешь ты над зимней
Моею головой.
Трава — свежей, деревья — зеленее
Трава — свежей, деревья — зеленее,
Приветливее солнце, небо — выше,
Когда, моя нечаянная радость,
Ты по рассветным улицам идёшь.
…Я помню, ты не раз мне говорила,
Что в мире этом жить куда страшнее,
Чем умереть…
Но я твердил: неправда!
Но я тебе твердил, что мир не страшен,
Пока он равнодушьем не отравлен.
Вот смерть страшна…
По улице рассветной
Ты, милая, проходишь без боязни.
Да я и сам иду, не зная страха,
Иду с тобой и думаю: и правда,
Мир полон доброты и жизнь прекрасна,
Пока, моя нечаянная радость,
Ты дышишь, улыбаешься — живёшь.
Она приносит радости вначале
Она приносит радости вначале,
Потом, глядишь, всю душу обожжет…
От неудач, от боли, от печали
Пускай тебя судьба убережёт.
Она и так была с тобой сурова,
Несправедлива и крута была.
Швырнула в ночь, оставила без крова
И веру в человека отняла.
Каким же волшебством, какою силой
Тебя мне привести в другую явь?..
И я твержу судьбе твоей: «Помилуй
Рабу свою и в горе не оставь».
О тебе вспоминал я повсюду
О тебе вспоминал я повсюду,
Каждый день о тебе, каждый час,
Тишине предаваясь, как чуду,
И в экспрессах грохочущих мчась.
У избушек задумчивых сельских,
Меж высоких громад городских,
На стремительных реках карельских,
На спокойных речушках тверских.
В самолётах, под кровлею синей,
Пролетая над гребнями гор,
Над угрюмой тайгой, над пустыней,
Над сверкающей цепью озёр.
О тебе вспоминаю повсюду
С наступлением каждого дня…
Я тебя никогда не забуду,
Лишь бы ты не забыла меня.
Мир, подошедший к беде
Мир, подошедший к беде,
Полон слепого доверья.
Лебеди спят на воде,
Клювы запрятаны в перья.
А лебедят на пруду!..
Вот они стайкой у края
Носятся — и на ходу
Щиплют друг друга, играя…
Мир накануне беда
Полон прекрасных идиллий.
Нежно глядят из воды
Звёздные венчики лилий.
Мир, что пока ещё цел,
Стал ненадёжнее вдвое:
Взято уже на прицел
Всё на планете живое…
Угомонив лебедят,
Лебеди рядышком дремлют…
Но ведь моря бороздят,
Но «Посейдоны» глядят
Через прицелы на Землю.
Ну-ка сорвутся с цепи,
Ну-ка обрушатся разом…
О, заклинаю не спи,
Всечеловеческий разум!
На дворе — холодина
На дворе — холодина.
Далеко до тепла.
Только ива-бредина
Уже зацвела.
День — в ознобном тумане,
Небосвод — ледяной.
Но зовёт она, манит
Пыльцой-желтизной.
И клубится на иве
Рой проснувшихся пчёл…
Ничего я красивей
В лесу не нашёл.
Этих дней холодина,
Эта жажда тепла…
Ива, ива-бредина
Уже зацвела.
Заокеанским поджигателям
С лица земли сметая города
И выступая вроде бы мессии,
Вы нам ещё грозите…
Господа!
Припомните — когда бы не Россия…
Известно, что народ вы деловой;
И вы ушли в торговлю с головой,
Когда как будто было не до торга,
Когда у нас в сраженье под Москвой
Решалась участь вашего Нью-Йорка,
И Лондона, и всех земель и стран…
А волны били на берег с размаха.
Казалось — беспределен океан,
Но и за ним вы не ушли от страха.
В те дни, когда берёт за горло враг,
Не до иллюзий и не до утопий —
Фашистский бронированный кулак
Прошёлся по беспомощной Европе.
О, как вы были ошеломлены,
Как будто вам грозили муки ада,
Хотя на вашу землю в дни войны
Ни бомбы не упало, ни снаряда.
И были вы сговорчивей тогда,
Тогда вы о совместности усилий,
О дружбе толковали…
Господа!
Припомните — когда бы не Россия…
Не счесть страданий наших и утрат.
Но встали насмерть, как стоят солдаты,
Два брата — Ленинград и Сталинград.
И армии врага пошли к закату.
И мир настал.
И снова день хорош,
Весенний день без облачка тумана…
И снова ваши сплетни и галдёж
К нам полетели из-за океана.
Они не умолкают сорок лет
И слышатся то явственней, то глуше,
Собою отравляя белый свет
И оскверняя чёрной злобой уши.
Да что там сплетни!
Видно, господа,
Вам в мирной жизни вовсе нет покоя:
То здесь, то там поднимется вражда,
Посеянная вашею рукою.
А как хотели б вы разжечь пожар,
Разжечь такой пожар неугасимый,
Чтобы весь мир у ваших ног лежал
Испепелённой вами Хиросимой.
Вот был бы сущий праздник вам тогда,
Вот было б торжество звериной злобы…
Одно неясно: где вы, господа,
Застраховали ваши небоскрёбы?
Карелии
Я прошёл по тем полянам,
Я проплыл по тем протокам,
Где когда-то жил достойно
Старый, верный Вяйнемёйнен.
Там, на вересковых склонах,
Там, на валунах замшелых,
Я просиживал блаженно,
Счастлив белыми ночами.
На твоих весенних ламбах*
Я рыбачил спозаранку,
На болотах на осенних
Собирал по кочкам клюкву.
Но делилась ты со мною
Не одной лишь сладкой рыбой,
Не одной лишь спелой клюквой —
Чистотою первозданной.
У меня в глазах навеки —
Синева твоя и зелень.
Мне твои родные руны
Навсегда запали в душу.
В окна вагонные ветер врывается
В окна вагонные
Ветер врывается резкий,
Чайки над катером вьются,
Желая удачи в пути…
Жизнь меня в плаванье гонит,
В полёты, в поездки.
Время торопит —
Трясись на колёсах, плыви и лети!
Только б от всех не отстать —
Я бросаюсь за всеми,
Только б не впасть в домоседство,
В его суету и тщету…
— Остановись! — я кричу. —
Дорогое и грозное время,
Остановись!
А не то я помру
На бегу, на плаву, на лету.
Две песни
В одной — распахнутые шири,
Душа народа, красота.
В другой — надрывный крик в квартире,
Истерика и суета.
В одной — любви святое чувство,
И гнев, и ненависть к врагам.
В другой — темно, бездумно, пусто, —
Одни удары по мозгам.
Врываясь беспардонно в уши,
Она — само исчадье зла,
Гремит, опустошая души
И нервно дёргая тела.
Дружбу не свяжешь клятвою
Дружбу не свяжешь клятвою —
Встречи сроднили нас…
Вновь я сегодня Латвию
Вижу в который раз.
Вновь над рассветной Ригою
Сизый туман и мгла,
Словно я в бездну прыгаю,
Выйдя из-за угла.
Вновь из тумана вышагиваю,
Лишь каблуки стучат…
Где-то над сонной Даугавою
Чайки кричат.
Словно опять предместьями,
Ночь не сомкнувши глаз,
Входим с тобою вместе мы
В этот рассветный час.
Если былое — по сердцу,
Память о нём жива…
Вот потому и просятся
Сами собой слова.
Вот и прошу я: кланяйся
Славным своим краям —
Родине Яна Райниса,
Милым моим друзьям.
Этих солнечных лет
Этих солнечных лет, этих праздничных дней
Не вернёшь никогда, не умножишь.
Наши души сроднились — не сыщешь родней,
Нет, найти их роднее не сможешь!
Только время не раз мне давало урок —
Так сердца изменяло и лица.
Неужели он может прийти, этот срок, —
Нашим душам навек отдалиться?..
А нам с тобою, брат
А нам с тобою, брат,
Ещё с начальных классов
Стал много лет назад
Учителем Некрасов.
Ты вспомни о былом:
В те годы, как на вече,
За прибранным столом
Сходились мы под вечер.
О, эти вечера!..
У нас в душе светало,
Когда нам вслух сестра
Некрасова читала.
Мы помним каждый стих
С давнишних чтений этих
О детях городских
И о крестьянских детях.
А повзрослел наш ум,
И нам ворвался в уши
Его «Зелёный шум»,
Смягчая наши души.
Он доходил до нас,
Не понятый вначале…
Над «Рыцарем на час»
Склонялись мы ночами.
Мы грезили борьбой
За дело справедливых.
И были мы с тобой
Полны благих порывов.
Мы шли к нему, на свет,
В большую жизнь готовясь,
И в нас будил поэт
И ум, и честь, и совесть.
Руны
Как слагались эти руны,
Эти дивные творенья,
Кем слагались эти песни,
Эти чистые созданья?
А слагали их веками
Эти синие озёра,
Эти замершие скалы,
Эти мчащиеся реки,
Эти мачтовые сосны,
Эти светлые поляны,
Эти сумрачные чащи.
А потом уже и люди
Их подхватывали, пели
И на кантеле играли.
Иду под открытою синевой
Иду под открытою синевой
Тропинкою полевой,
И жаворонок где-то над головой
Голос пробует свой.
Уже немало стукнуло мне,
И уверяю вас,
Что песни жаворонка по весне
Я слышал тысячи раз.
Но каждая так светла и чиста,
Но столько трепета в ней,
Что выше кажется высота,
А синева — синей.
Она разливается, как бубенцы,
Над полем и над селом…
О, бедные книжники-мудрецы,
Сидящие за столом!
Мы слову можем честно служить,
Над рукописями корпеть,
Но песню такую нам не сложить
И так её не пропеть.
А этот поёт, не щадя головы,
Трепещет всё существо.
И рухнет на землю из синевы,
И трактор запашет его…
На просторах Европы
На просторах Европы
Бессчётные ночи и дни
Против полчищ несметных
Мы насмерть стояли одни.
В эти годы, когда,
Всё сжирая, сжигая, топча,
По Европе прошлась
Бронированная саранча,
Утопая в болотах,
Увязая по горло в снегу,
Это мы,
Только мы
Преградили дорогу врагу.
А союзники нас заверяли,
Мол, скоро,
Мол, не за горой,
Вот накопим резервы —
И фронт мы откроем второй.
Как мы этого ждали,
Сколько тягостных зим,
Сколько лет!..
А подмоги всё нет,
А подмоги всё нет!
В эти годы отбили мы
Тысячи тысяч атак.
Не согнёшь нас,
Не сломишь —
Мы сами двужильные,враг!
Против полчищ несметных
И крупповской чёрной брони
На просторах Европы
Мы насмерть стояли одни!..
А когда мы врага измотали
И стала победа близка,
Тут как тут появились в Европе
И ваши войска.
Появились в Европе
Под победное наше «ура!»…
Да, чужими руками
Вы жар загребать мастера…
А теперь вы кричите
На всех перекрёстках земли,
Что Европу спасли,
Что свободу вы ей принесли.
Мол, теперь вам за это
Все почести — вынь да положь…
Господа, это — ложь,
Это — самая низкая ложь!
Всё познали мы —
Голод, и холод, и зной.
Я-то знаю,
Какой нам нелёгкой
Досталась Победа ценой.
Сам прошёл я болота,
И сам утопал я в снегу.
И позволить вам лгать, господа,
Я никак не могу!
Такой немыслимый сделал крюк
Такой немыслимый сделал крюк,
Что трудно поверить даже…
Но рад, что сегодня покину юг —
И горы его, и пляжи.
Конечно, природа здесь — просто рай
И люди — с завидной долей:
Гуляй, виноград себе собирай
И нюхай цветы магнолий!
Стройны кипарисы, как погляжу,
Не встретишь подобных граций.
Но, словно в театре, я здесь брожу,
Плутая меж декораций…
Быть может, ещё я наивен, глуп
И вольности полон дикой.
Но только больше мне север люб
С черникой его, с брусникой.
А ну-ка на север — скорей, скорей,
Без всяческих проволочек!
Где серые избы, ольха, кипрей
И клюква на гребнях кочек.
Я буду бродить на заре, босой,
В кустах, где поёт зарянка,
Где встречусь с неброской твоей красой,
Душа моя, северянка.
Как голубые ангелы
Как голубые ангелы,
Куда ни погляди,
Над Францией, над Англией —
Дожди, дожди, дожди.
И милостию божею
Затянут небосвод…
В кафе спешат прохожие,
В подъезд бегут.
А вот…
С зонтами неизменными
Плывут во всей красе
И леди с джентльменами
И с дамами месье.
Ах, эти чудо-зонтики,
Какая красота!
У этих чудо-зонтиков
Прекрасные цвета!
Как радуга, как зарево,
Они — и там, и тут…
И сами-то хозяева
Улыбками цветут.
Какое благодушие!..
Но, просмотрев печать
Или приёмник слушая,
Я не могу молчать.
Товарищи и граждане,
Друзья и господа,
Да ведь сегодня каждому
Из нас грозит беда.
С какими панацеями
Ни прячься ты в углы,
А на тебя нацелены
Стволы, стволы, стволы.
Европу сотнями ракет
Напичкал Пентагон.
И для него ты, Старый Свет,
Всего лишь — полигон.
Того гляди обрушится
Их смертоносный шквал…
Доколе же вам слушаться
Военных завывал?
Их чёрною армадою
Опутан шар земной.
Вон как они с Гренадою —
Что стало со страной!
С их помощью зловещею
В прах обращен Бейрут…
А завтра снова женщины
Под бомбами умрут,
Чужие внуки, дочери…
Но ведь не ровен час —
А не дойдёт ли очередь
Когда-то и до вас?
Но ведь потом наплачешься,
Намаешься потом.
От бомб нигде не спрячешься,
Ни под каким зонтом!..
Товарищи и граждане,
Друзья и господа,
Чтобы к любому-каждому
В дом не пришла беда,
Чтоб не померк на веки свет
На лучшей из планет,
Скажите — нет!
Скажите — нет!
Войне скажите — нет!
Чтоб в ожиданье новостей
В полях и в городах
Вовек ни взрослых, ни детей
Не мучил больше страх,
Чтобы, куда ни погляди,
Во всех краях Земли
Сияло солнце, шли дожди
И зонтики цвели…
Вознеслась ты — не выдумать выше
Вознеслась ты — не выдумать выше,
Вся Москва под тобой — как чертёж.
Поселилась почти что на крыше,
До тебя этажей — не сочтёшь.
И следил я восторженным взглядом,
Лишь вокруг становилось темно,
Как с Луной и со звёздами рядом
Ты своё зажигала окно.
Если понизу дула позёмка,
А под небом буран бушевал,
Возле дома бродил я и громко,
Не смущаясь ничуть напевал:
«Проноситесь, метели, над крышей
И, мороз, налетай с высоты,
Для моей для единственной вышей
На стекле неземные цветы!..»
Ну, а если случалось, что летом
Возле этого дома бывал,
То, обласканный солнечным светом,
Я негромко совсем напевал:
«Друг мой, солнце! Явись на просторы
И не прячься в течение дня.
Подними на окне её шторы
И потом расцелуй за меня!..»
И позёмка взвивалась до крыши,
И цвели под Луною цветы.
Я и сам поднимался всё выше —
До небесной почти высоты…
Не надо, не надо тревожиться
Не надо, не надо тревожиться,
Слышишь не надо!..
Наступит прохлада.
Закружится вихрь листопада.
И ты, моя радость,
Не знай никаких опасений:
Мы встретимся снова с тобою
Порою осенней…
А впрочем, а впрочем, едва ли
Возможно всё это:
Я в зиму вступаю,
А ты, моя милая, — в лето.
И нет одного, но такого хорошего
Времени года,
Когда бы мне встречу с тобой
Подарила природа.