Ахматова молчит
Ахматова молчит. Цветаева в гробу,
Подстерегает век еще одну рабу.
Ей тоже легче бы под насыпью могильной,
Чем видеть что вокруг, и оставаться сильной.
Европа — кладбище, пророчество не лжет,
А эту женщину так совесть долу гнет,
И в современниках она такое слышит
И так значительна, хотя стихов не пишет,
Что русская, неистово добра,
Горчайшая из муз — души ее сестра.
А все же мы не все ожесточились
Не диво
Где снегом занесенная Нева
Где снегом занесенная Нева,
И голод, и мечты о Ницце,
И узкими шпалерами дрова,
Последние в столице.
Год восемнадцатый и дальше три,
Последних в жизни Гумилева,
Не жалуйся, на прошлое смотри,
Не говоря ни слова.
О, разве не милее этих роз
У южных волн для сердца было
То, что оттуда в ледяной мороз
Сюда тебя манило.
Ты говорила: мы не в ссоре
Ты говорила: «Мы не в ссоре,
Мы стать чужими не могли,
Зачем же между нами море
И города чужой земли?»
Но скоро твой печальный голос
Порывом ветра отнесло.
Твое лицо и светлый волос
Забвение заволокло.
И, прошлое уничтожая
Своим широким колесом,
Прошел автобус — и чужая
Страна простерлась за окном.
Обыкновенный иностранец
Обыкновенный иностранец,
Я дельно время провожу:
Я изучаю модный танец,
В кинематограф я хожу.
Летит корабль. Мелькает пена.
Тебя увижу я сейчас.
Но это только сон. Измена
Навеки разлучила нас.
Часы
Да жил ли ты?
Да жил ли ты? Поэты и семья
И книги и свиданья — слишком мало!
Вглядись — «И это жизнь твоя», —
Мне в тормозах проскрежетало.
По склону человека на расстрел
Вели без шапки. Зеленели горы.
И полустанок подоспел,
И желтой засухой просторы.
Я выучил у ржавых буферов,
Когда они Урал пересекали,
Такую музыку без слов,
Которая сильней печали.
Счет давно уже потерян
Страшно жить, не любя никого
Страшно жить, не любя никого,
Но, быть может, страшнее всего
У высоких ночных фонарей
Проститутки с глазами детей.
«Подойди, молодой человек».
«Я с такими не знался… пока…»
Из-под темных измученных век
Подавляемой страсти тоска.
Не сегодня, так завтра, не тот,
Так другой, побледнев, подойдет
И обнимет в холодном раю
Ледяную невесту свою.
Да будет так
Да будет так. Не мой же это дом!
Из тела никнущего жизнь Ты вынешь.
В смирении стою перед концом,
Но знаю, что Себя Ты не отнимешь,
Все это раньше быть могло,
Но медлил Ты, чтоб я и сердцем понял:
Отечество не Царское Село,
А благоденствие Твое в Сионе.
Кто псалмопевцу-грешнику ровня
В уменье петь и силе покаянья?
Но перед смертью есть и у меня
Свидетельство почетного избранья.
Не времени, а совести стенанья
Не времени, а совести стенанья,
Всё остальное только дым,
И нет для нас ужаснее страданья,
Чем нами причиненное другим.
Неизбежное сигнал даёт
Неизбежное сигнал даёт,
Но безумие останови-ка!
Только широко открытый рот
Для огромного, как небо, крика.
И такое из недвижных глаз
Горестно ликующее: поздно,
Словно в первый и последний раз
Жизнь свою оплакал, но бесслёзно.
Губы иссохли, остались уста
Губы иссохли, остались уста,
Глаз не осталось: пара очей.
Сколько займет дней и ночей
Ночь Иоанна Креста?
О, если б мне с нею обняться
О, если б мне с нею обняться
И в вечность вдвоем унестись,
О, если б над миром подняться!
Но слезы напрасно лились…
Есть у каждого и страх, и боль
Есть у каждого и страх, и боль,
И ему доверенная роль.
Только наша боль совсем не та,
О которой переутомленные:
Мы с тобой как дерево креста.
И ладонь, гвоздем соединенные.
Стоит распятье на горе
Стоит распятье на горе
В снегу, в открытом поле…
И мне бы умереть в добре
Вот так по Божьей воле.
Но чтобы городская плоть
С ее ошибок адом
Не так висела, как Господь,
А как разбойник, рядом…
Живу я, погружен в глубокий сон
Живу я, погружен в глубокий сон:
Действительностью здесь зовется он.
А то, что люди называют тайной,
По-моему, и просто чрезвычайно,
И более действительно, чем сон,
В который мир явлений погружен.
На что-то, на кого-то натыкаюсь
И не могу проснуться, как ни маюсь,
А знаю, что простерта возле сна
Великой истины блаженная страна.
Предчувствия
Против воли, через силу
Против воли, через силу
Пусть они или оне
Не приходят на могилу,
Вспоминая обо мне.
Только ты, одна живая
Для меня среди живых,
Приходи, не забывая
Корма для моих друзей.
Чтобы, разбирая крошки
(Звуки с воли за стеной),
Долго клювики и ножки
Копошились надо мной.