Подальше убраться
Из мира огромности?
Подальше держаться
В тени или в скромности?..
Я слышал. Спасибо
За все поучения.
Лишь дохлая рыба
Плывёт по течению!
Я буду бороться
Со всем ненавистным мне
За счастье, за солнце,
За вечные истины!
За жизнь, за призванье,
За место, за званье!
Со всеми – и с вами,
Тупицы и бездари.
По таежной тропе
По таежной тропе не я
Шел к заливу Терпения.
Тот, кто шел, был степеннее:
Слушал он в упоении
Грохот сердцебиения,
Птиц простуженных пение
И медведя сопение.
Видел волн белопение
И горбуши кипение
У залива Терпения.
На стадионе
Команды мастеров гоняли мяч.
Мяч бешено взлетал, о ноги тычась.
Смотрела на футбольный этот матч
Толпа людей примерно в двадцать тысяч.
Они болели. Я болеть не мог,
И оставался их восторгам чуждым.
Я был на стадионе одинок;
И не был я охвачен стадным чувством!..
Настанет день
Настанет день – России добрый год,
Когда спадёт подъём болотных вод,
Когда на Волге-матушке моей
Не будет неестественных морей,
Когда, как в предыдущие века,
Луга подымут звонкие стога,
Когда народ, внимательный к стиху,
Стерляжью дегустирует уху.
Экскурсоводы у руин плотин
Вспомянут сумрачность былых годин
И поведут спасительную речь:
«Природу надо сохранять, беречь!»
Можно с одной спать ночь
Можно с одной спать ночь,
С другой – что-нибудь ещё,
С третьей гнать мысли угрюмые прочь
За поллитрычем хорошо,
С четвёртой – кататься на коньках.
Какую из них любить?
Какую любить – означает как
Быть или не быть.
Любить надо всех, хоть их будет сто,
Чувство любви дробя.
Одну надо только любить за то,
Что любит она тебя,
Другую за то, что спит с тобой.
Третью можно за ум её.
Между любимой и любой
Лишь две буквы «им», так я думаю.
Мне ночь дарует мрак
Мне ночь дарует мрак,
Сверлит сознанье рок.
Да здравствует дурак,
Проникнувший в мирок.
А я совсем не то,
И песнь моя не та.
Я гений и знаток,
Но действую не так.
Мир нормальный, нормированный
Мир нормальный, нормированный,
По порядкам нумерованный
Совершает в ногу шествие,
Я ж стою за сумасшествие.
Кто за меня, кто за него
Кто за меня, кто за него,
Не всё равно, не все равны;
Но на себя на самого
Я посмотрел со стороны.
Мой предок раб. Мой предок скиф.
Он неразборчив был на средства,
И недостатков нет таких,
Что б я не получил в наследство.
Как предок, для своих побед
Готов идти на что попало.
Но я пророк. Но я поэт,
Хочу, чтоб было небывало.
И в то же время надо мне,
Моё чтоб имя стало громким,
И я шатаюсь по стране,
Что между предком и потомком.
Иголка тонет в блюдечке с водой
Иголка тонет в блюдечке с водой,
Поэзии тут нету никакой!
Когда иголка по воде плывет,
Не проза, а поэзия живет!
Зачем нужны на белом свете
Зачем нужны на белом свете
Свирепый холод, буйный ветер,
И дождь двухмесячного стажа,
И ночи, черные, как сажа?
Землетрясенья, наводненья,
Я тоже ставлю под сомненья,
Хоть знаю: катастрофы эти
Рельеф меняют на планете!
А вот шакалы и гиены
Стоят на страже гигиены,
И волки, коршуны и щуки
Нужны, по мнению науки.
И комары приносят благо,
Но тем не менее однако
Явлений много только вредных —
И никакой отрады нет в них!
Заклинания
Мажордомам мандолины
Могиканам старины
Монотонно май долины
Заклинает Сталинир.
Мозаикою и мелом,
Будто битвою Мамай
Май заикам и химерам
Тарабарит на трамвай.
Икс и игрек, и заики
Донимают Дон Днепром.
Ну и пусть, а я Великий
Сногсшибательный Эпрон.
За новое счастье
На столе много разной закуски, и хлеба,
Апельсинов, пирожных, конфет, и вина…
Если б мог я взлететь в тридевятое небо
И отправиться в прошлые времена,
Я б туда захватил этот стол новогодний,
Превосходно накрытый богатой едой,
Я б из многих годов выбрал самый голодный:
Из столетья двадцатого – сорок второй.
Я созвал бы друзей самых лучших и милых,
На себе испытавших тяжёлые дни;
Я продуктами этими всех угостил их,
Так что были бы мною довольны они!
В нашей власти, друзья, сдвинуть горы и скалы,
Только старому горю не сможем помочь…
Так за новое счастье подымем бокалы
В эту радостную новогоднюю ночь!
Дремота обрела права
Дремота обрела права.
От снега кажется белее
Лесная сонная аллея,
Где дремлет белая сова.
И сумрачная синева
На белый снег ложится тенью —
Уныло выглядят растенья.
Движутся телеги и калеки
Движутся телеги и калеки…
Села невеселые горят.
Между ними протекают реки.
Реки ничего не говорят.
Рекам все равно, кто победитель,
Все равно, какие времена.
Рекам — им хоть вовсе пропадите,
Реки равнодушнее меня…
Давно хотел сложить стихи
Давно хотел сложить стихи про то,
Что не люблю я зимнего пальто.
Ношу его из-за проклятой стужи,
В пальто мне плохо, без него мне хуже!
Врач Зевс зовёт врача Орла
Врач Зевс зовёт врача Орла,
Консилиум усилия:
– Картина ясной чтоб была,
Нужна нам биопсия!
Врачебный приговор жесток,
Навязчива идея,
И вырвал печени кусок
Орёл у Прометея.
Потом нависла над больным
Смертельная угроза.
Не ясно, что творится с ним,
Но не было цирроза!
Не шевелит больной ногой,
Лишь говорит: – И где я?
А люди чувствуют огонь
И пьют за Прометея!
В недрах соответствующего строя
В недрах соответствующего строя
Веял исторический борей,
И простой пастух, свирель настроя,
Воспевал идиллии полей.
Он не знал, что за работу плату
Всякий должен получать мастак,
Что противники матриархата
Говорили: мать твою растак!
Что друг друга невзлюбили люди
И вооружились до зубов,
Что огромная эпоха будет
Эрою свободных и рабов…
Но уже прошла эпоха эта.
Тот певец древнее, чем Гомер.
Мыслят современные поэты
Образами радужных химер.
Быть хочешь постоянно пьяным
Быть хочешь постоянно пьяным,
Пей в будни так же, как по праздникам.
Будь безнадёжным графоманом,
Будь беззастенчивым развратником,
Будь, если хочешь, морфинистом,
Будь неврастеником, лунатиком…
Но если сделался марксистом,
Не будь, пожалуйста, догматиком.
Была зима
Была зима. Всесильный город
Был опрокинут в зимний холод,
И кое-кто считал, что новый
Настал период ледниковый.
Однако к счастью для планеты
В июне наступило лето!
А если пыль дорожная
А если пыль дорожная
И путь ведет в Сибирь,
То все равно как должное
Приемлю эту пыль.