Идти пришлось селом ей,
Нигде травинки. Лишь
Желтеющей соломой
Покрыто много крыш.
Старушка у окошка
Читала книжку Фетову.
О том, что крыше крышка,
Старушка и не ведала.
Плохая штука старость,
А Фет слабей, чем Сю.
Корова крышу стала есть,
И съела крышу всю.
Пошел тропой
Пошел тропой,
Сошел с тропы
И сгинул вдалеке…
У нас с тобой
Растут грибы,
Грибы на потолке.
Они от сырости растут,
Ты их, как я, прости,
Раз тут
Им хорошо расти.
Все те, которые глупы,
Привыкли к плоским залам.
Для них на потолке грибы —
Белиберда и заумь.
Из них любой на стол бы влез,
Чтоб сбить гриб кочергой!
А нам идти не надо в лес:
Природа под рукой.
Почему наступает весна
Почему наступает весна
И просторы ручьями залиты?
Потому что весна, она
Не зависит от волокиты!
Ну, а если б ее приход
Мог зависеть от бюрократа?..
Полагаю, что в этот год
Людям стало бы страшновато.
— Снег, — изрек бы он, — не истек,
И устроим мы обсужденье,
Прежде чем установим срок
Снеготаянья и потепленья.
В силу вышестоящих причин
Пусть вода никакая не льется
До того, как мы в план включим
Все лучи исходящего солнца.
И бранили бы люди тогда
Затянувшийся холод проклятый…
Но бежит по канавкам вода,
Ибо таянье снега и льда
Не зависит от бюрократа!
По поводу зависти
Если издалека ты
Видишь убогие хаты,
Окна их в час заката
Кажутся золотыми.
Но не считай, что хаты
Из серебра и злата:
Хаты совсем не богаты,
Не обольщайся ими.
Мелочи будничной жизни
Издали живописны.
Жены чужие тоже
Издали очень пригожи.
Думаешь: мне б такую
Умницу и всезнайку,
Милую, молодую
Спутницу и хозяйку.
А разузнаешь подробно,
Сколько с ней связано тягот,
Не пожелаешь с подобной
Соединиться и на год!
Писатель Андрей Белый
Писатель Андрей Белый
На Черном море бывал,
И очень правильно делал,
Что камешки собирал.
Так, например, Гамлет,
А до него Эдип,
Не собирали камни,
И кто-то из них погиб!
Пародия на Михаила Кульчицкого
Если бы кто-нибудь мне сказал:
«Водку не пей — коммунизм начнется»,
Я только бы губы свои покусал,
Я б только подумал: «Мне это зачтется».
И чтобы, как в русское небо,
Французские девушки смотрели ввысь,
Я б не пил, не пил и не пил,
А потом бы не выдержал и выпил за коммунизм!
Он хочет порох держать сухим
Он хочет порох держать сухим;
Его намерения самые чистые,
Но он этот порох вставляет в стихи,
А стихи у него водянистые!
Он всю жизнь бессмертьем бредил
Он всю жизнь бессмертьем бредил,
Ненавидел смерть,
Более всего на свете
Опасался умереть.
Мысли многие набатны
И зовут на бой.
А мысль о смерти неприятна.
Как зубная боль.
Мысль о смерти угнетала,
Как никто иной.
И вот, чтобы ее не стало,
Покончил он с собой.
Чингисхан, Батый, Аттила
Чингисхан, Батый, Аттила —
Гении, которые
Не употребляли мыла
И вошли в историю.
Им не подражайте, дети,
Ни в быту, ни в творчестве,
Ежедневно на рассвете
Умывайтесь дочиста.
Умометр
Припоминаю. Был я молод.
И недостаточно смышлен:
Изобрести хотел умометр,
Который был изобретен.
Я думал про несовершенный
Прибор для измеренья дум,
А телефон обыкновенный
Прекрасно измеряет ум!..
Многоречивость не похвальна,
И, очевидно, потому
Обратно пропорциональны
Минуты болтовни
Уму!
Умирая под ураганным огнем
Умирая
Под ураганным огнем,
Стучится в ворота рая
Энский батальон.
— Мы умерли честно и просто.
Нам в рай возноситься пора. —
Но их не пускает апостол,
Они умоляют Петра:
— Попы говорили всегда нам,
Что если умрем на войне,
То в царствии, господом данном,
Мы будем счастливей вдвойне.
А Петр отвечает: — Вот сводка.
Там сказано вот как.
Убит лишь один,
Кто убит — проходи.
— Мы все здесь убиты, и двери
Ты райские нам распахни. —
А Петр отвечает: — Не верю!
Я выше солдатской брехни.
Наверно, напились в таверне
И лезете к небесам,
А сводка — она достоверней,
Ее генерал подписал.
Утомление
Бездействовать — бездарно и нелепо,
Когда вокруг занятий миллион.
Я чувствую себя великолепно
Только тогда, когда я утомлен.
Быть может, оттого, что я писатель,
А больше в жизни стать никем не смог,
Мне хорошо, когда сумею за день
Перевести сто или двести строк.
Тогда я ощущаю утомленье
И радует меня мой светлый путь,
А если был весь день отмечен ленью,
Я почему-то не могу заснуть.
Нет никакой отрады от безделья!
Что праздность нам на радость, люди врут.
Ночь провести с любимой на постели
Приятно, потому что это труд!
Стоял в Гренобле холод ярый,
Как полагается зимой.
Поклонник Вакха запоздалый
Не мог найти пути домой.
Стремился он домой, к постели,
К своей жене, согреться чтоб…
Бандиты пьяного раздели
И голым бросили в сугроб.
А наутро он опохмелялся,
Подымая заздравный бокал,
И людской доброте умилялся,
И свирепых бандитов ругал.
Фиалки зацвели в апреле,
В реке сияли стаи звезд,
Когда поклонник Вакха пере-
Бирался через Чертов мост!
На оптимиста хулиганы
В ту ночь напали неспроста
И прямо к морю-океану
Швырнули с Чертова моста!
А на утро он опохмелялся,
Подымая заздравный бокал,
И людской доброте умилялся,
Хулиганов коварных ругал.
Великолепна ночь июля,
Вокруг огни и тишина,
На небе города, ликуя,
Смеялась пьяная луна.
Поклонник Вакха до рассвета
Природой любоваться мог,
Но королевская карета
Его, беднягу, сбила с ног.
А наутро он опохмелялся,
Подымая заздравный бокал,
И людской доброте умилялся,
А владельца кареты ругал.
Роняет листья лес багряный,
Сверкают звезды в вышине.
В такую ночь все тот же пьяный
Вернулся к собственной жене.
Ну, а она сбирает вещи,
Опустошенная до дна,
И говорит ему зловеще:
— Тебе я больше не жена!
А наутро он опохмелялся,
Подымая заздравный бокал,
И людской доброте умилялся,
И супругу свою обнимал!
У меня такое мненье
У меня такое мненье,
И, наверно, се ля ви:
Лирика есть объясненье
В поэтической любви.
Но несовершенство мира
Губит чувства и рубли.
Есть поэтому сатира:
Объясненье в нелюбви.
Соберутся пять парнишек
Соберутся пять парнишек,
Прочитают двести книжек,
И начнут ребята сдуру
Создавать литературу.
Понапрасну ум мрача,
Изучают Кумача,
Тем не менее, однако,
Изучают Пастернака.
Ничего не понимают,
Как и чем живет страна;
На зато упоминают
Всех поэтов имена.
Сказал идущий очень быстро с выси
Сказал идущий очень быстро с выси
Взбирающемуся на высоту:
— Ты, братец, с черепашьим ходом свыкся,
Взгляни, взгляни, как быстро я иду!
Один взлетел превыше облак
Один взлетел превыше облак,
Другой ушел на север жить…
Я думал, что придумать подвиг
Трудней, чем подвиг совершить.
Но всюду степь и всюду тундра,
И мне понятно что к чему:
Совет хороший дать не трудно,
Труднее следовать ему!
О литературных влияниях
Илюша Френкель, фронтовой поэт,
Однажды мне сказал: — Давай закурим! —
И я курил все двадцать девять лет!
А мы тут о влияниях толкуем,
Напрасно называем имена!..
Есенин, Маяковский, Северянин
И Блок не оказали на меня
Столь долгого и вредного влиянья!
Не только мы бывали дураками
Не только мы бывали дураками,
Махали после драки кулаками.
Французы тоже мыслили убого:
Не признавали своего Ван Гога!
Японцы упустили Хокусая,
А после тоже ногти покусали!
Но и у нас преобладали хамы,
В недобрый час они взрывали храмы!
Не уйдет Глазков из плена
Не уйдет Глазков из плена
Им написанных стихов;
И себе не взрежет вены,
Потому что он Глазков.
Не уйдет Глазков из плена —
Я услышал разговор,
Но такого нет полена,
Чтобы я не расколол.
Был сто раз не прав пускай я.
За хорошие стихи
Сам себе я отпускаю
Все прошедшие грехи.
И еще свободу действий
Самому себе дарю,
Но того, что было в детстве,
Никогда не повторю.