Собрание редких и малоизвестных стихотворений Николая Дмитриева. Здесь мы сохраняем тексты, которые ищут реже, но они дополняют картину его поэтического наследия и подходят для детального изучения творчества. Больше известных текстов — на главной странице поэта.
* * *
Из письма в институт
За окном просёлок хмурый
Да кротами взрытый луг,
Я – полпред литературы
На пятнадцать вёрст вокруг.
Много теми, много лесу,
Все трудней приходят дни,
А в дипломе что там весу –
Только корочки одни!
И девчонка (вы учтите),
Лишь под вечер свет включу:
«Выходи, – кричит, – учитель,
Целоваться научу!»
Если жаждой сведет тебе губы
Если жаждой сведёт тебе губы –
Вдруг покажется, чащей храним,
Родничок, опоясанный срубом,
И берестяный ковшик над ним.
Пробираясь по кладям над бродом,
Умиляться не вздумаешь ты —
Это делалось нашим народом
Неприметно и без суеты.
То добра незаметные корни,
А не стебли, что празднично прут,
Иногда он как будто укор мне,
Бескорыстный застенчивый труд.
…Режу ковшик руками моими,
Невеликий – хотя б на глоток,
Не трудясь обозначивать имя,
Чтобы он прохудиться не мог.
Я раньше часто проезжал
Я раньше часто проезжал
Село, где танк на пьедестале,
Где наш народ врага сдержал,
И сосны часовыми встали.
А за селом, среди полей,
Все тот же день, все то же небо,
И все-таки чуть-чуть светлей –
Там смерть была,
Но враг там не был.
Если чудом наткнутся
Если чудом наткнутся
На эти вот строки
Через тысячу лет
И понять захотят, –
Столько будет чужим
Для сограждан далеких,
Кроме этого:
Осень, заря, листопад.
Грош цена нашим всем
Скороспелым прозреньям,
Нам потомков своих
Не узнать никогда,
Но уйду я из жизни
С большим подозреньем:
Что поймут: счастье, слезы,
Разлука, беда.
Много нас у земли,
Нам отпущено мало,
Чтоб великою тенью
Века перейти,
Но средь всякой муры
Есть в строке слово «мама»,
Прочитай – и о маме
Своей погрусти.
Друг далекий! В беседе
Прикрыли б мы веки, –
Нам друг друга понять,
Пониманьем – согреть,
Потому – и в твоем
Ослепительном веке
Будет роща грустить,
Будет мама стареть.
Я знаю, что такое строй
Я знаю, что такое строй,
Перловый суп из мятой миски,
Ночлег бездомный, плац сырой,
И тьма в глазах, и выстрел близкий.
Опять бесчинствует зима,
Смерзаются душа и тело,
Но здесь гражданственность сама
Тобой командует умело.
Бегу. Наполнил ветром грудь,
А командир на слово краток.
Мне дотянуть бы как-нибудь
До молодых его лопаток!
Мне б от сержанта не отстать,
Не уступить усталым нервам.
Я в армии. Мне двадцать пять.
Отцовский возраст в сорок первом.
47руб 45 коп
Ты жила на пенсию такую,
Но писала: «Ничего, кукую.
Куры пролезают в городьбе».
И ушла в немыслимые дали.
Мне сегодня, мама, деньги дали
За стихи о доме, о тебе.
Яркие бумажки протянули,
Словно бы осину тряханули
И листву советуют сгрести.
За стихи о тёмном, бедном доме!
Ох и жжёт листва мои ладони!
Ну куда, куда её нести?
Станут в темноте лягушки квакать
Станут в темноте лягушки квакать,
Станут петь ночные соловьи.
Родина, ну как тут не заплакать
На призывы детские твои?
Что мне век и все его законы?
Теплю я костёрик под лозой.
Этот край родней и незнакомей
С каждой новой ночью и грозой.
С каждою оттаявшей тропинкой,
С каждым в глину вкрапленным дождём,
С каждой появившейся травинкой
Из земли, в которую уйдём.
Мы уйдём не подарить потомкам
Новые культурные слои,
А чтоб их тревожили в потёмках
Наших душ ночные соловьи.
Помню сонную позолоту
Помню сонную позолоту
Володимирского села,
Помню бабушкину заботу
И, зарёванного, себя.
От обиды коленки ныли –
Пылью бросил в меня мой друг,
И набрал я ответной пыли,
Но – меняется всё вокруг.
Как назло, подоспело стадо,
Сердце будущей мести радо:
«Ну-ка, бабушка, отпусти!» –
«Сколь пылинок, внучок, в горсти?
Ты сочти и, коль будет надо,
Столько раз ты людей прости…»
ИОВ
Толпа торопится под кров
К нескудной или скудной пище.
А на углу сидит ИОВ
На гноище и пепелище.
Клубится перекатный вал,
А у него заботы нету –
Он уголок отвоевал
Размером в рваную газету.
Воспалена ИОВа плоть,
Истлели все его именья.
И чудно так глядит Господь
На русское долготерпенье.
________________
* ИОВ – инвалид Отечественной войны
Если мать припозднялась, бывало
Если мать припозднялась, бывало, –
Поднимал я отчаянный вой,
И сестра меня спать отсылала:
– Вот проснёшься – а мама с тобой.
Просыпался я – так и случалось,
Прядка маминых мягких волос
Над щекой моей сонной качалась,
Над потёками высохших слёз.
…Потоптал я дороги земные,
Поплескался в озерах-морях,
Вспоминаю и дни золотые,
И года, обращённые в прах.
В череде благодати и скотства
Развлекала меня суета,
А теперь – ощущенье сиротства.
Даже странно. В такие лета!
Это знак подаётся о встрече,
Это мать. Ну конечно, она.
И мне стало готовиться легче
К колыбели последнего сна.
Это мне утешением будет
На обрыве дороги земной.
Смертный сон истомит и остудит,
Но проснусь я – а мама со мной.
Перевозчик, мальчик древний
Перевозчик, мальчик древний,
Славно ль в жизни погулял?
Смычку города с деревней
Сорок лет осуществлял.
Ты на трубы заводские
Правил лодку – вёз туда
Сало, дыни золотые
И молодок – хоть куда!
Вёз обратно их с платками,
Всё с товаром дорогим,
Брал за службу пятаками,
А когда и чем другим.
Стал ты старый и недужный,
А закон у пользы прост:
Вот и встал он, очень нужный,
Очень скучный, важный мост.
Он доставит вас с поклажей
В город и наоборот,
А вот сказку не расскажет
И вот песню не споёт.
Я припомню все, что было,
Погрущу издалека –
На бугре твоя могила,
Под бугром твоя река.
Долетают с тёплым ветром
Плеск волны, осины дрожь.
…То не ты ли в лодке светлой
Тихо по небу плывёшь?