Не будет этого, не будет!
И перед смертью не простит.
Обиды первой не забудет,
Как довод он её хранит,
Как оправданье всех обид.
А может быть, всего вернее,
На ложе смерти долго тлея,
Не вспомнит вовсе обо мне
В одной мучительной заботе
Ещё спасти остаток плоти,
Ещё держаться на волне.
Но знаю, что пути сомкнутся,
И нам не обойти судьбу:
Дано мне будет прикоснуться
Губами к ледяному лбу…
Лифт, поднимаясь, гудит
Лифт, поднимаясь, гудит,
Хлопнула дверь — не ко мне.
Слушаю долго гудки
Мимо летящих машин.
Снова слабею и жду
Неповторимых свиданий,
Снова тоска раскаляет
Угли остывших обид.
Полно сражаться, мой друг!
Разве же ты не устала?
Времени вечный поток
Разве воротишь назад?
Будем размеренно жить
Бурям наперекор!
Вечером лампу зажжем,
Книгу раскроем, —
С Блоком ночной разговор
Будем мы длить до зари…
Что это? Старость? Покой?
Убыль воинственных сил?
Нет. Но всё ближе порог
Неотвратимых свиданий.
Слышишь? Всё ближе шаги
Тех, кто ушел навсегда.
Он тосковал по мне когда-то
Он тосковал по мне когда-то
На этом дальнем берегу.
О том свидетельство я свято
В старинных письмах берегу.
Теперь другою сердце полно.
Он к той же гавани плывет,
И тот же ветер, те же волны
Ему навстречу море шлет.
И посетив мои кладбища,
В пыли исхоженных дорог,
Увы, он с новой жаждой ищет
Следы иных, любимых ног.
Зачем же сердцу верить в чудо
И сторожить забытый дом?
О, верность, — горькая причуда!
Она не кончится добром.
Как песок между пальцев, уходит жизнь
Как песок между пальцев, уходит жизнь.
Дней осталось не так уж и много.
Поднимись на откос и постой, оглядись, —
Не твоя ль оборвалась дорога?
Равнодушный твой спутник идет впереди
И давно уже выпустил руку.
Хоть зови — не зови, хоть гляди — не гляди,
Каждый шаг ускоряет разлуку.
Что ж стоишь ты? Завыть, заскулить от тоски,
Как скулит перед смертью собака…
Или память, и сердце, и горло — в тиски,
И шагать до последнего мрака.
Люби другую
Люби другую, с ней дели
Труды высокие и чувства,
Её тщеславье утоли
Великолепием искусства.
Пускай избранница несёт
Почётный груз твоих забот:
И суеты столпотворенье,
И праздников водоворот,
И отдых твой, и вдохновенье,
Пусть всё своим она зовет.
Но если ночью, иль во сне
Взалкает память обо мне
Предосудительно и больно,
И сиротеющим плечом
Ища плечо моё, невольно
Ты вздрогнешь, — милый, мне довольно,
Я не жалею ни о чём!
Бессонница
Он не приходит перед сном ко мне
Сказать, как прежде: «Спи, спокойной ночи!»
Уснул весь дом, и ревность в тишине
Опять всё те же доводы бормочет.
Зачем когтишь ты, старая, меня?
Бессонницей мне изнуряешь тело,
Ожогами нечистого огня?
Не им светилась я, не им горела.
Не слушаю. Не верю. Не хочу.
Я в темноту протягиваю руки,
Зову любовь, и плачу, и шепчу
Благословение разлуке.
Он неизбежен, убыли закон.
Не распаляй же сердца мне, старуха.
Забыть уснуть. Пусть вечным будет сон
Без сновидения, без памяти, без слуха.
Ты спишь, а я гляжу, бессонная
Ты спишь, а я гляжу, бессонная,
В лицо твоё преображённое
Холодным таинством луны.
И всею нежностью утраченной,
И всей разлукой предназначенной
Мои раздумия полны.
Твоё лицо — как цвет магнолии,
И на груди лежит в безволии
Рука, скрещённая с рукой,
В такой усталости утонченной,
Как будто всё уже окончено
И всё исполнено тобой.
Больше не будет свиданья
Больше не будет свиданья,
Больше не будет встречи.
Жизни благоуханье
Тленьем легло на плечи.
Как же твоё объятие,
Сладостное до боли,
Стало моим проклятием,
Стало моей неволей?
Нет. Уходи. Святотатства
Не совершу над любовью.
Пусть — монастырское братство,
Пусть — одиночество вдовье,
Пусть за глухими вратами —
Дни в монотонном уборе.
Что же мне делать с вами,
Недогоревшие зори?
Скройтесь вы за облаками,
Больше вы не светите!
Озеро перед глазами,
В нем — затонувший Китеж.
Было всё со мной не попросту
Было всё со мной не попросту,
Всё не так, как у людей.
Я не жаловала попусту
Шалой юности затей.
В ночь морозную, крещенскую,
Не гадала у свечи.
Со знахаркой деревенскою
Не шепталась на печи.
Не роняла слезы девичьи
На холодную постель,
Поджидая королевича
Из-за тридевять земель.
Ни весёлой, ни монашенкой
Я в народе не слыла.
Над моей весёлой башенкой
Месяц поднял два крыла.
По ночам пугали филины,
Да и те не ко двору.
Я шелками птицу Сирина
Вышивала по ковру.
Домик с песнями, с причудами
Лунный ветер навещал.
Сны серебряными грудами
К изголовью навевал.
Горностаевою шкуркою
Укрывал от холодов,
Называл меня снегуркою
С олонецких берегов.
И за то, что недотрогою
Прожила до этих пор,
Ныне страшною дорогою
Жизнь выводит на простор.
Шатким мостиком над пропастью,
По разорам пустырей…
Всё теперь со мною попросту,
Всё теперь, как у людей!
Родинка у сына на спине
Родинка у сына на спине
На твою предательски похожа.
Эту память ты оставил мне,
Эта память сердце мне тревожит.
Родинка! Такая ерунда.
Пятнышко запёкшееся крови.
Больше не осталось и следа
От былого пиршества любови.
Как формула, вся жизнь продумана
Мите
Как формула, вся жизнь продумана,
Как труп анатомом, разъята.
Играет сын сонату Шумана,
Мою любимую когда-то.
И снова, музыкой взволнована,
Покою жизнь противоречит.
И всё, что волей было сковано,
Взлетает музыке навстречу.
Играй, мой сын! Все были молоды.
И ты, как все, утраты встретишь
И на бесчисленные доводы
Страданью музыкой ответишь.
Так на страницах дневника
Надеть бы шапку-невидимку…
…Так на страницах дневника
Писала я давно когда-то:
Девичий вензель «Н» и «К»
В конце страницы желтоватой…
На пожелтевшие листы
Гляжу сквозь слез невольных дымку.
Дитя, дитя! Куда же ты
Девало шапку-невидимку?
На разорение твоё
Слетела птиц полночных стая,
Клюет, терзает вороньё,
По ветру сердце разметая.
И лишь предсмертной муки дрожь
Ты, как и все на свете люди,
На приговор последних судей
Изнемогая, донесешь.
А я опять пишу о том
А я опять пишу о том,
О чём не говорят стихами,
О самом тайном и простом,
О том, чего боимся сами.
Судьба различна у стихов.
Мои обнажены до дрожи.
Они — как сброшенный покров,
Они — как родинка на коже.
Но кто-то губы освежит
Моей неутолённой жаждой,
Пока живая жизнь дрожит,
Распята в этой строчке каждой.
Мне снятся паруса
Мне снятся паруса,
Лагуна в облаках,
Песчаная коса
И верески в цветах.
Сквозь дрёму узнаю
За дымкой голубой
Твой путь в чужом краю
С подругой молодой.
Отплывал пароход
Отплывал пароход. Отплывала любовь.
Холодела заката горячая кровь.
Холодела душа. И гудок зарыдал.
На прощанье ты мне ничего не сказал.
Пусть же будет без бури счастливый твой путь.
Если можешь — прости, если хочешь — забудь.
Полынь, трава степной дороги
Полынь, трава степной дороги,
Твой горький стебель — горче слез.
Церковный запах, нежно-строгий,
Так далеко меня унес.
Дышу тобой, и вот пьянà я,
Стою у пыльного куста…
О, горечь русская, степная,
И тишина, и широта!..
Родится новый Геродот
Родится новый Геродот
И наши дни увековечит.
Вергилий новый воспоёт
Года пророчеств и увечий.
Но будет ли помянут он,
Тот день, когда пылали розы
И воздух был изнеможён
В приморской деревушке Козы,
Где волн певучая гроза
Органом свадебным гудела,
Когда впервые я в глаза
Тебе, любовь моя, глядела?
Нет! Этот знойный день в Крыму
Для вечности так мало значит,
Его забудут, но ему
Бессмертье суждено иначе.
Оно в стихах, быть может, тут
На недописанной странице,
Где рифм воздушные границы
Не прах, а пламень берегут.
Уже пушистый хохолок
Уже пушистый хохолок
На кукурузах зацветает,
Уже утрами залетает
За ставни бодрый холодок, —
А розы всё ещё в цвету,
Как чудо радостное юга.
И вечерами на мосту
Целует рыбака подруга.
И медлит солнце на холмах,
На золотых струях Гаронны,
Покуда осень, как монах,
Кладёт смиренные поклоны.
Гаданье
Горит свеча. Ложатся карты.
Смущенных глаз не подниму.
Прижму, как мальчик древней Спарты,
Лисицу к сердцу своему.
Меж чёрных пик девяткой красной,
Упавшей дерзко с высоты,
Как запоздало, как напрасно
Моей судьбе предсказан ты!
На краткий миг, на миг единый
Скрестили карты два пути.
А путь наш длинный, длинный, длинный,
И жизнь торопит нас идти.
Чуть запылав, остынут угли,
И стороной пройдет гроза…
Зачем же веще, как хоругви,
Четыре падают туза?
Мне воли не давай
Мне воли не давай. Как дикую козу,
Держи на привязи бунтующее сердце.
Чтобы стегать меня — сломай в полях лозу,
Чтобы кормить меня — дай трав, острее перца.
Верёвку у колен затягивай узлом,
Не то, неровен час, взмахнут мои копытца
И золотом сверкнут. И в небо напролом…
Прости, любовь!.. Ты будешь сердцу сниться…