Есть память глаз
Есть память глаз. Она воссоздает
Незримый мир в окраске и деталях —
И вереницы зорь в оранжевых вуалях,
И васильково-синий небосвод.
Всё, всё воображению подвластно,
Ему я верю больше, чем глазам,
И мир воображаемый, прекрасный
Ни мраку, ни унынью не предам.
Яблоко, надкушенное Евой
И вот опять безмолвный чёлн
И вот опять безмолвный чёлн
Уплыл, рыданием преследуем.
Ток жизни выключен? Не ведаем.
Быть может, ток переключён?
А на кресте венок качается.
Кругом забвение и тишь.
«Нет, этим дело не кончается», —
Ты убежденно говоришь.
И всё же, недоумевая,
Ты долго медлишь у холма,
Где скрылась жизнь, и где сама
Травинок поросль молодая
Непостижима для ума.
Я с собой в дорогу дальнюю
Я с собой в дорогу дальнюю
Ничего не уношу.
Я в неделю поминальную
Поминанья не прошу.
И оставлю я на память вам
Всё, чего не нажила,
Потому что в мире скаредном
Юродивой я слыла.
И того лишь между прочими
Я наследным нареку,
Кто по дальней моей вотчине
Унаследует тоску.
Я хотела бы узнать
Я хотела бы узнать
То, что так и не узнала.
Я хотела б досказать
Всё, чего не досказала.
До пустого дна допить
Чашу, что не допила я.
До таких бы дней дожить,
До каких не дожила я.
Двойники
Я поняла не так давно
Я поняла не так давно,
Что в зеркало себя не вижу.
Чтоб разглядеть лица пятно,
Я наклоняюсь ближе, ближе,
Но черт не вижу всё равно.
Быть может, зеркало — лишь средство,
Чтоб в одиночестве не быть?
Двойник мой, сверстник, спутник детства,
Участник жизни и кокетства,
Мне нелегко тебя забыть.
Уходят с поля зренья
Уходят с поля зренья
Предметы, вещи, лица,
Теней распределенья,
Их четкие границы.
Что лесом было раньше,
Зеленым стало дымом.
Но сосны-великанши
Всё помнят о незримом.
Ты усомнилась в реальности
Я умру, а он всё будет петь
Я умру, а он всё будет петь, —
В диких вишнях соловьиный голос,
Так же будут облака лететь
И к земле клониться спелый колос…
Черт лица твоего не вижу
Могила летчика
Сон наплывал и пел, как флейта
Было холодное лето
Было холодное лето
На берегу залива.
Мглой было всё одето
И расплывалось красиво.
Граница вещей терялась.
С дальней сливалась передняя.
И всё почему-то казалось,
Что это лето — последнее.
Вещи есть совсем обычные
Так случилось под конец
Так случилось под конец,
Не смогли сберечь колец.
Потерялося твоё.
Я не знаю, где моё.
Так случилось, так пришлось, —
Мукой сердце извелось.
Стало каменным твоё,
И обуглилось моё.
Не ропщи и не зови.
Не вернуть назад любви.
Бродит по свету моя.
Под крестом лежит твоя.
Есть в судьбах наших
Есть в судьбах наших равновесия закон —
Учёт и наших благ, и бедствий в этом мире.
Две чаши на весах уравнивает он,
Одной — убавит груз, другой — добавит гири.
Так, чашу радостей опустошив вначале,
Закона мудрого не избежишь и ты.
Прими ж без ропота противовес печалей:
Недуги старости и бремя слепоты.
Не дочитав, вслепую
Не дочитав, вслепую перелистывай
Страницы жизни, в шелест их вникай
И крестиком сирени аметистовым
Наощупь любоваться привыкай.
Во мраке глаз тогда воображенье
Повторит всё с реальностью такой,
Что вздрогнешь ты и милое виденье
Проверишь осязающей рукой.
Разве так уж это важно
Разве так уж это важно,
Что по воле чьих-то сил
Ты на книге так отважно
Посвященье изменил?
Тщетны все предохраненья, —
В этой книге я жива.
Узнаю мои волненья,
Узнаю мои слова.
А тщеславья погремушки,
Что ж, бери себе назад!
Так «Отдай мои игрушки», —
Дети в ссоре говорят.
Дневник мой девичий
Дневник мой девичий. Записки,
Стихи, где вымысел копирует
Видения идеалистки.
А жизнь по-своему планирует,
Виденья подвергая чистке.
Но всё ж… они кому-то близки.
И внучка не иронизирует,
Когда стихи мои цитирует
В своей любовной переписке.